.........................................................................
внешний вид
.........................................................................
          Я не привыкла жаловаться. Хотя вряд ли мою жизнь, мою такую короткую и переменчивую жизнь, можно назвать счастливой, я просто не думаю, что жалобами поможешь хоть чему-то. Более того, никогда не находилось того, кто эти жалобы бы выслушал, принял бы к сердцу, утешил или посчитал бы нужным понять. Не то, чтоб я пыталась. Просто того отношения, с которым я сталкивалась, особенно за последние пару лет, мне вполне было достаточно для того, чтобы делать определенные выводы. Люди странные. И каждый живет для себя. Нет ни одного человека, который по-настоящему бы жил ради других, а если есть, покажите, пожалуйста, мне. Когда у тебя меньше свободного времени, ты никогда и не задумаешься об этом, но у меня его, слава богу или к огромному сожалению, вагон и маленькая тележка. В шестнадцать лет мне предоставился шанс просто наблюдать. Сан-Франциско не менее странный город, чем Детройт, но люди, которые тут живут, точно такие же увлекательные экспонаты для рассмотрения. Меня устраивает все, пока со мной не начинают разговаривать.

          Первые дни в городе я старательно изучала карту, обходила жилые кварталы днем, чтобы к вечеру уже вернуться в безопасное место. Пару ночей я даже смогла оплатить в хостеле, остальное время все-таки пришлось проводить на городском вокзале, что совсем не самая приятная новость. В общем-то запахи и ночные шорохи меня смущали меньше всего. С одной стороны, я с нетерпением ждала развязки этого маленького приключения, с другой же, мне казалось, что, в принципе, это приключение не такое уж короткое. И этого я не страшилась. Принимала как факт. Чем дольше я гуляла по городу, иногда вспоминая, что стоит перекусить или найти место для ночлега на сегодня, тем больше привыкала к кочевому образу жизни. Я уже смутно понимала, что у меня есть определенная цель в этом городе, и, что, если я так и буду шастать по Сан-Франциско, смысл моего побега так и останется непознанным. Можно ли сказать, что я многим рисковала ради того, чтобы приехать в город, в котором буду находиться на правах беспризорницы? Это вряд ли. Я была убеждена и убеждалась с каждым днем все сильнее, что терять мне было нечего.

          Был и другой аргумент в пользу того, чтобы продолжить поиски брата, ради которого я здесь и оказалась. Любой разумный человек решит, что в большом городе без какой-либо точной информации вряд ли можно найти человека. нельзя ведь просто стучать в каждую дверь и спрашивать, не видели ли вы... Да я и сама не видела, и фотографии у меня нет. Я без понятия, что собираюсь сделать. Меня ничего не ведет изнутри, как бывает в книжках, которые я читала перед сном, пока отец смотрел бейсбол. Я просто что-то делала, где-то останавливалась, от чего-то сбегала. Мне пришлось дважды врать сотрудникам полиции и однажды убегать с вокзала, потому что просто не нашла лучшего ответа на просьбу показать свои документы. Аргумент в пользу того, чтобы продолжить поиски звучал так: сил оставалось меньше. Меня не заботила еда или сон, я не изнашивала себя, но в конце концов эта дорога должна куда-то привести, иначе, зачем она была проложена?

          На восьмой день я смогла отыскать информационное бюро, в котором упитанная дама с добрыми глазами не потребовала у меня платы просто за то, чтобы я пробила имя какого-то парня. Всю доступную в интернете информацию я уже почерпнула, другое дело, что у него может оказаться дюжина тезок и однофамильцев в этом городе. Добродушная мисс, имя которой я не запомнила, нашла адрес Дикона Донохью, рожденного в Детройте, буквально за пять минут. Таков был шаг размером в мили, который я сделала впервые за восемь дней. Я не помню, поблагодарила ли я женщину, потому что уже очень спешила. Я была в районе, название которого было записано у меня на клочке бумаги, но добираться теперь до него было долго. Позволить себе общественный транспорт я не могла, поэтому воспользовавшись своими обеими, нужно было выходить прямо сейчас, чтобы успеть до того, как начнет темнеть.

          По закону всемирного свинства, время тянулось как карамель. Я все шла и шла, а когда нашла нужный квартал, над головой у меня сгустились тучи. Черные и тяжелые, словно беременные. Они набухали и готовы были пролиться как раз в тот момент, когда я заскочила в открытую кем-то дверь подъезда, вместо того, чтобы позвонить в квартиру снизу. Волосы уже были влажными и спутанными, а ноги гудели так, словно я пробежала марафон. Я поднялась еще на пару пролетов вверх по лестнице, игнорируя назревающую мозоль от кед, и остановилась перед дверью с заветным номером. Помните того мальчика из книжки, который ходил с ключом по домам Бруклина и спрашивал у всех, не знакомы ли они с его отцом?

          От мысли о том, что у нас много общего, меня отвлекает запах еды. Я роняю взгляд на коробку из-под пиццы, что лежит прямо под дверью, судя по тому, что запах еще силен, оставленную не так давно. Еще я выясняю, что еда теплая, когда звоню в звонок, поднимаю коробку и взбираюсь на несколько ступенек по лестничному пролету выше, чтобы опуститься там на ступень, уложить коробку себе на колени и открыть. Я не ела со вчерашнего вечера, и пицца кажется отличным вариантом, чтобы это исправить. Кажется, ее настоящий хозяин, который по всем законам моего мира должен оказаться моим братом, не очень-то торопится ее заполучить. Как и меня, в общем-то, в качестве новоиспеченной сестры. Если все сложится хорошо, я так или иначе останусь сыта.

          Дверь открывается спустя минуту или две. Я не уверена. Знаю, что дверь открывается спустя один кусок пиццы, как раз в тот момент, когда я приступаю ко второму. Я так и застываю с открытым ртом и сыром, тянущимся у меня по пальцам, чтобы получше разглядеть брата. Я не думала о том, что скажу ему, когда встречу. У меня было достаточно времени, чтобы примерить все варианты развития событий, но я не придумала ничего, кроме:

          - Привет.

          Встреча с ним была скорее, чем-то мифическим, поэтому не было смысла придумывать что-то свое. Реальности оказалось вполне достаточно.

          - Ты Дик? - спрашиваю я на всякий случай, но не дожидаюсь ответа, - Я, кажется твоя сестра. Будешь пиццу?

Отредактировано Shauna Faye Donoghue (2016-12-05 04:34:02)

Heart strings, violins
That's what I hear when you're by my s i d e
. . . . . . . . . . . . . . .
          Ступеньки в этом подъезде оказываются холодными, поэтому я не прочь была бы подняться с них поскорее, но, кажется, мой братец не спешил. Я это понимала даже тогда, когда дверь уже наконец была открыта, и из дверного проема выглянула лохматая голова, и заспанные глаза уставились на меня. Я, кажется, не вовремя. Хотя, разве когда-нибудь такие новости вообще бывают вовремя? Я не знаю, чего жду от этой встречи. Вряд ли распростертых объятий и криков о том, что он искал меня всю свою жизнь, но я и надеюсь, что я сегодня не останусь без крыши, и что родной брат не выставит меня за порог, не успев вообще впустить. Он выглядит по-домашнему и на секунду я задумываюсь, а что если он живет не один? Женщина в информационном бюро не сказала мне про жену или детей, но она и не должна была, я бы тоже не выкладывала всю информацию вот так, за спасибо. Вдруг у него есть отношения, вдруг кредиты, ипотеки, машины, собаки. Я не представляла себе идеального брата, но, когда думала о том, что мы будем жить вместе, были только мы с ним. Я расскажу ему про отца, и он поймет. Я так думала, я думала именно так и случится. Теперь же, когда дверь была открыта, и незнакомый парень смотрел на меня огромными голубыми глазами, полными непонимания, маленький идеальный мирок, который я даже вообразить себе не успела, рухнул. Не то, чтобы рухнул, я ведь и знать его не знаю, но пошатнулся. Я подумала, что, может быть, оно все зря? Чего я тут сижу, жду? Неужели неизвестность казалась мне заманчивее, чем тепло, крыша над головой и люди, которые обо мне, как никак, заботились. Это даже не вопрос, это что-то сложное у меня в голове. Закопошилось словно что-то с тысячью лапок под черепной коробкой. Непонимание потенциального Дикона отразилось во мне каким-то глупым и неприятным страхом, что все не так, как я себе представляла.

          Он забирает у меня коробку, а я, чтобы немного успокоиться, откусываю от куска пиццы у меня в руках нехилый кусок. Я поднимаюсь на ноги и ловлю падающий рюкзак со страхом, что он приземлится прямиком на фотокамеру. Это единственная ценная вещь, которую я имею при себе, не считая даже те гроши, которые у меня остались. Я больше не смотрю парню в глаза, опускаю взгляд куда-то к плечам, потому что не выдерживаю больше этого зрительного контакта. Он никак не реагирует на то, что мы можем быть семьей, даже бровью не повел. Чем больше я смотрю в лицо людям, тем больше воспринимаю их эмоции в каком-то искаженном варианте, это я еще ребенком заметила. Он же странный, и я бы не хотела искажать его эмоции. Мне не страшно, а как-то не комфортно, поэтому ход идет мое обычное оружие - слова. Когда я говорю, мне становится спокойнее.

          - Да, ничего особо, - говорю я будничным тоном, словно мы говорим о погоде, а не об объявившихся спустя шестнадцать лет родственниках. По моим подсчетам он старше меня не меньше, чем лет на шесть, а то и больше. Он смог бы сам стать моим опекуном, если захотел бы. Я захожу в квартиру, в которую Дик великодушно меня пропускает, я оглядываюсь и не вижу женских вещей или детских кресел. Я, по сути, не вижу ничего необычного. Чисто, очень чисто, прибрано и опрятно.

          - Я просто решила найти тебя, знаешь. Отец умер. Одной мне хорошо, но... - я останавливаюсь. Не нагибаясь, стаскиваю кеды с пяток, а затем совсем с ног, чтобы не запачкать его хорошо вымытые полы. Я захожу внутрь квартиры и оглядываюсь снова. Прохожусь взглядом по помещению и не замечаю ни одной фотографии. Вряд ли тут были бы фото семьи или родных, но как же друзья, девушки. У людей так много социальных связей, за которыми я не успеваю следить, но они-то их поддерживают. Я замечаю здесь многое. И ничего одновременно. Только на небольшом столике перед диваном в гостиной стоит какая-то механическая фигура. Я не уверена, что это, поэтому подхожу осторожно, стараясь замять тему о том, почему же мне не стоит жить одной.

          - А это что такое? - я тянусь рукой к штукенции и слышу странный звук за спиной, словно кашляющий что ли, и тут же одергиваю руку, - Извини.

          Я разворачиваюсь и снова встречаюсь с ним взглядом, отвожу и снова встречаюсь. Ничего не могу поделать с этим и начинаю нервничать.

          - Я Шона, - вдруг говорю слишком громко, - Отец называл меня Фэй. Мне...мне восемнадцать.

          Я всегда запинаюсь на этой цифре. Я вообще плохо вру, хотя мне кажется, что все проходит ровно. Я знаю, что у меня иногда трясутся руки или взгляд бегает, но я стараюсь вложить в эту цифру куда больше уверенности. Даже если это мой брат, он может быть не рад меня видеть. Узнай, что мне только шестнадцать, ему раз плюнуть позвонить в полицию и сдать меня в органы опеки, с которыми я тут же отправлюсь назад в Детройт, и уже вряд ли меня поселят к тетке, которая как никак была моей семьей. Я не хочу назад в приют, откуда меня еще два года будут отправлять по разным семьям опекунов.

          Рука жирная от пиццы, пальцы неприятно скользят друг по дружке, я морщусь и спрашиваю, где тут у Дика (он ведь не сказал, что он не Дик) раковина. Он указывает мне на дверь, я, проходя мимо, кладу рюкзак у входа в квартиру, и иду мыть руки. Намыливая ладони, я думаю о том, что либо у этого парня есть девушка, которая отсутствует сейчас дома, либо он просто помешан на чистоте, чего нельзя было сказать в тех последних местах, где я жила. Их хозяева не были похожи на этого парня ни на дюйм. Я улыбалась, пока стояла в ванной, потому что не знала, радоваться мне всему или огорчаться от такого холодного приема. Одно было ясно - теперь что-то происходит, что бы ни происходило. Я не шастаю просто так по улицам больше, меня впустили в дом и, возможно, меня будет ждать постель сегодня, а не кресла железнодорожного вокзала. Уют и прочая ерунда волновали меня в последнюю очередь, но, согласитесь, это приятно.

          - Знаешь, - объявляю я, когда выхожу, - Я и не думала, что вообще смогу найти тебя. Я в Калифорнии всего пару недель и не сказала бы, что тут очень уж приветливые люди, понимаешь? Зато уличные музыканты тут просто класс.

          Я говорю это так, словно в этом кроется какой-то сакральный смысл, но тут же забываю, к чему я вела и зачем вообще начала эту тему.

          - Тетка в информационном бюро дала мне вот это, - я достаю из заднего кармана джинс клочок бумаги, на котором выведено моим тонким почерком "Дикон Донохью", дата рождения и адрес, и протягиваю парню. Затем только выжидающе смотрю, пока тот пялится в листок и читает, поправляю разлохмаченные ветром волосы и жду, когда же он поднимет глаза и скажет, мол, "Ну, да, это я".

Отредактировано Shauna Faye Donoghue (2016-12-05 04:34:40)

. . . . . . . . . . . . . . .

          Я не радовалась встрече и не подумала бы обнимать его, как делают это в некоторых сериалах, которые смотрела моя тетушка, пока гладила белье. Я не собиралась мешать кому-то, пока не поняла, по его сухому и полному безразличия взгляду, что он собирается сейчас сказать. Я бы помешала одним только существованием, как помешала какому-то незнакомому парню, который не имеет никакого отношения к моей семье, провести тихий вечер в одиночестве. Я могла представлять себе все, что угодно, но каждое из этих представлений было бы ошибочным. Я знаю, что он скажет, еще до того, когда Дик открывает рот. Этот Дик - не мой брат, но мне нравилось это ощущение, длящееся ровно несколько минут, которое появилось во мне в тот момент, когда я зашла в квартиру. Просто от того, что он меня впустил. Моя нервозность и взволнованность сопровождалась подавленной надеждой на то, что мне позволят остаться. Я прятала ее как могла, чтобы не разочароваться в случае неудачи, но она все равно вышла наружу. Надежда на то, что мне повезет вот так легко? Это ведь только на словах я провела в этом городе достаточно времени, чтобы найти хоть что-то, на самом деле бесцельные прогулки по городу совсем не похожи на поиски, и это был мой первый провал.

          Он сообщает мне об этом, наверное, даже не вполне понимая, что это для меня значит. Я не стану рыдать и стенать, но внутри что-то ухнуло вниз, а я, хоть и не улыбалась, почувствовала физически, как любой признак  улыбки сходит с моего лица. Возможно, я выгляжу очень глупо, но я сейчас без зазрения совести пялюсь Дику прямо в лицо, смотрю в глаза, а он откровенно смотрит на меня. Мои руки еще влажные, потому что я никогда не вытираю их полотенцем, и я тру пальцы друг о друга, не вполне осознавая, что я делаю. Это длится буквально мгновение, прежде, чем я говорю:

          - Ну, что ж, в таком случае... - наскоро натягиваю кеды у порога, подбираю свой рюкзак и выхожу. Он окрикивает меня прежде, чем я делаю несколько шагов от двери его квартиры, и, вряд ли, я уже на что-то надеюсь. Он не предложит мне чаю и не спросит, нужна ли мне помощь. Ему, в общем-то все равно. И почему я хоть на секунду допускала, что может быть иначе? Потому что возомнила о себе невесть что? Я хмурюсь, когда он протягивает какую-то книжечку, в котором я узнаю свой паспорт в потертой обложке, прикусываю больно губу, в последний раз смотрю на парня в дверном проеме, вырываю у него из рук свою вещь и ухожу так быстро, как только могу.

          Одна нога свисает со скамейки недалеко от того дома, откуда я только что вышла, вторую я обнимаю руками, положив на колено подбородок. Я остановилась и села просто потому, что решила, что мне нужно время прежде, чем я смогу снова двигаться. Я думала о том, что мне, возможно, должно быть стыдно, что, как ветер я ворвалась в квартиру того  парня, Ричарда, и так и ушла, оставив после себя только неприятный осадок. Но стыда я не испытывала. Я думала, что я, возможно, должна испытывать глубокое разочарование в том, что мои глупые желания исполнятся сразу же, как я появлюсь в аэропорту Саг-Франциско, но даже этого я не чувствовала. Я не представляла, куда мне идти, и стоит ли идти вообще. Паспорт я все еще сжимала в ладони, потому что шла от дверей не оглядываясь и не останавливаясь. Он деформировался еще больше, а на пальцах остался след от жесткой бумаги, и я со злостью бросила книжицу на скамейку рядом. Злость, вот что закипало во мне. Злость, не направленная ни на что конкретно, стихийная и гнусная. Она мне не понравилась, но я злилась от того, что этот козел рылся в моих вещах, злилась от того, что мне пришлось уйти, что мне вообще пришлось появиться на пороге этой квартиры. Я думала о том, насколько просто ему было говорить эти слова, насколько ему плевать на то, что они значат для кого-то еще. Вот это да.

          То, что начинает идти дождь, я замечаю не сразу. Эти тучи, на которые я смотрела, когда только шла сюда, уже переполнялись до краев, прямо как я. Я думала о том, что мне даже не нужно тратиться на билет до Детройта, достаточно прийти в полицию и попросить отправить меня домой, когда первая капля падает прямо мне на лоб. Я отмахиваюсь от дождя, как от назойливой мухи, когда капли настойчивее и настойчивее барабанят по моей тонкой куртке, скатываются по волосам, бьют по скамейке рядом. Я не задумываюсь о том, что делаю, когда пытаюсь найти капюшон на куртке, когда понимаю, что его попросту нет, и все, что мне остается, это опустить руки, и ждать, пока дождь прекратится. Я переместилась на паспорт, чтобы тот не намок и не разбух. Мимо меня кто-то пронесся, не замечая девчонку на скамейке. Он спешил укрыться под козырьком одного из подъездов, а меня эта мысль даже не посетила. Теперь, когда я поняла, что могла поступить так же, смысла в этом не было никакого, поэтому я просто задрала голову повыше, чтобы чувствовать как капли бьют мне прямо по лицу. Мокрые волосы прилипали к коже, дождь только усиливался. Я закрыла глаза, чтобы холодные капли весеннего дождя в них не попали, когда кто-то схватил меня за руку, а затем что-то теплое и почти сухое накрыло мою голую шею и вымокшие плечи.

          Я не хотела идти, но была скорее ведомой, потому так быстро поднялась и, схватив свои вещи, поняла что меня волокут назад. Мы пробежали под дождем совсем немного от скамьи до подъезда, но Дик, который не мой брат, умудрился все равно промокнуть до нитки. Я тяжело дышала, поднимаясь по лестнице, и только теперь поняла, что замерзла. Мокрые пальцы не слушались меня, когда я поправляла кофту на плечах, на которую скатывались крупные капли с волос, и сама она начала пропитываться этой влагой. Дождь барабанил по окнам в подъезде, а затем и в квартире Дика. Того, который не мой брат. Я не знаю, зачем он это сделал, и, когда он снова посмотрел на меня в мягком свете лампы его прихожей, я поняла, что он тоже не знает.

          Вода стекала с меня на пол и я почти физически чувствовала, как его это раздражает. Зачем он привел домой ту, которая вызывает столько дискомфорта с первой же секунды пребывания здесь? Я не понимала много в людях, но этого не понимала совсем.

          - Я тут пока сидела, думала, что, наверное, мой брат жил здесь до тебя, раз адрес был записан на его имя, - я все еще стояла в коридоре и дождь стекал с меня на пол, пока Дик суетился, - Это же значит, что я не смогу его найти, знаешь? - но ответ мне не требовался, - Ну, в смысле, это его последний адрес.

          Я снова бросаю рюкзак, как можно ближе к тому месту, где уже успела наследить. Стягиваю прилипшую куртку, убираю волосы. Злость превращается в детскую обиду, от которой становится так тошно. Я думаю, что, в принципе, все нормальные люди помогают друг другу. Ни один нормальный человек не станет копаться в вещах другого, как только тот отвернется, даже если вы знакомы несколько минут. Эти минуты, проведенные здесь, были самыми странными минутами в моей жизни, а соя короткая и абсолютно дурацкая жизнь была очень уж непредсказуемой. Так вот эта ситуация - в пятерке наистраннейших.

          - Можно мне в душ? - резко спрашиваю я, не способная следить за собственным тоном. Я слышу вздох Ричарда и его ответ. Полотенца в шкафу, мыло на полке, - Я знаю, где ванная.
Я говорю с нажимом. Эти слова несут смысл, мол, пока я была в этой ванной, ты обворовывал меня. Не в прямом смысле, но в переносном. Воровал мою собственную правду, которая должна была оставаться таковой. Он хотя бы не стал говорить, что мне стоит обратиться ко взрослым. Я достаточно взрослая, раз теперь нахожусь здесь.

          - Здесь должен был быть мой брат, - говорю я в никуда прежде, чем закрыть дверь, словно этот Дик был виноват в том, что это не он. Это были размышления на тему, и мне, откровенно говоря, все равно, как он меня поймет. Разрешить мне остаться здесь хотя бы на одну ночь было с его стороны одновременно и щедро, и самым малым, что он мог сделать для человека, который к нему пришел.

Отредактировано Shauna Faye Donoghue (2016-12-05 04:34:54)

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

          Наверное, это было странно. Наверное, я не могла оставаться в квартире незнакомого парня, который был куда старше меня, очень подозрительно себя вел и только что лазил в моих вещах. Наверное, я глупая, раз остаюсь здесь только потому, что мне некуда больше пойти. Дождь стих за окном, пока я была в душе. От меня теперь пахло мужским шампунем, мужским гелем для душа, мужским всем. Мне нравилось, меня раздражали запахи в принципе, но именно эти, нет. Я пахла чистотой и это меня успокаивало, в какой-то мере, это отвело меня от мыслей о том, что мне не стоит быть здесь. Я все еще была зла на этого Дика за то, что он сделал, потому что я не успела сделать ему ничего плохого, так я думала. Он мог бы просто выставить меня за дверь, как сделали бы, наверное, все, но он все только усложнил. Правда теперь, когда я была под крышей настоящего дома и мне не стоило искать место для ночлега, чтобы рано утром или даже ночью проснуться от необходимости подняться и переместиться, чтобы меня не нашли, я не могла даже прикинуть, насколько возможны другие варианты. Ни один из них не выглядел так соблазнительно, как настоящая, возможно даже мягкая, кровать и свежая постель, а в том, что она свежая я теперь не сомневалась, настолько этот парень был помешан на чистоте. Это было очевидно даже для меня, хотя я не привыкла подмечать какие-то мелочи в людях и делать из этого выводы, я не Шерлок Холмс и не сразу разгадаю в этом парне серийного убийцу, даже если он будет стоять с ножом в руках, но сообщит, что разделывает мясо на ужин. Я понимаю все слишком буквально и не понимаю многих вещей, которые кажется очевидными для остальных. Я - не самый подходящий вариант для путешествий в одиночку, но теперь уже выхода не было. В этом доме было более, чем ясно одно - здесь есть правило относительно чистоты. Я не знала, какое оно, но интуитивно старалась его соблюдать.

          Я вышла из душа и молча прошла в комнату, на которую без энтузиазма показал Дик. Я было подумала, что никто не заставлял его приводить меня сюда назад, что я могла бы сейчас так и сидеть на той скамейке, а, может быть, я бы уже нашла силы подняться и идти дальше. Вполне возможно, я решила бы, что это тупик и не следует ничего больше делать. Я отдавала себе отчет в том, что вряд ли я найду хотя бы какую-то другую подсказку к тому, как найти другого Дика, Дикона, моего брата. Если его нет здесь, в квартире, в которой он проживал здесь в последний раз, значит, возможно, он уже в другом городе или с ним что-то случилось, или его никогда не существовало, и это все просто очень жестокое совпадение, которое привело меня сюда. Завтра утром, думаю я, если я не решу иначе, я просто пойду в полицию и расскажу все, как есть. Меня отправят в детский дом и тетушке больше не дадут опеку. После восемнадцати я вернусь к ней, потому что идти все равно будет некуда: отцовский дом был продан на аукционе, а деньги выплачены в счет долгов. Я приму все это, но, возможно, утром я решу иначе. Мне только начал нравиться этот город, жестоко было с его стороны предавать меня вот так.

          Я одеваюсь в футболку Дика, она мне велика, но, похоже, на то и был расчет. Парень куда шире меня в плечах и выше ростом, поэтому одежда висит на мне, словно немного уродливое платье. Выйти в гостиную я смогла только со второго раза просто потому, что Дику, кажется, не понравилось то, как я завязала волосы. Они еще не высохли и немного намочили футболку у меня на плечах. За эти недели моего маленького беспризорного путешествия, они приобрели не самый лучший вид, постоянно спутывались и стали ужасно сухими. Я без вопросов вынесла Дику расческу, тем более, что, кажется, пиццей он все-таки решил поделиться, хоть я и не спрашивала его разрешение некоторое время назад. На столике между диваном и телевизором, стоявших на идеальных параллелях относительно друг друга, стояли две кружки горячего кофе, конечно же, на мягких подставках, чтобы не поцарапать поверхность и не оставить на ней пару кофейных кругов.

          Я сажусь рядом с Диком и слежу за раздражающе яркой рекламой по телевизору, который он вряд ли вообще смотрел. скорее тот служил фоновым шумом. Я с благодарностью принимаю предложение поесть и выпить кофе, хоть и не говорю этого вслух, а сразу принимаюсь за трапезу. Того, что я слопала на лестничной площадке оказалось недостаточно, желудок благодарно урчал, хотя и сопротивлялся такому количеству еды после нескольких дней, не отличавшихся особой роскошью.

          Еще некоторое время мы провели в тишине, заглушаемой звуками из телевизора и размеренным шуршанием расчески о волосы. Они отросли достаточно сильно: папа любил мои длинные волосы, и в приюте я не давала их состричь, а теперь они достали до поясницы и принялись расти дальше. Я бы смогла и сама их заплести, если бы Дик попросил, но он предпочел сделать это самому, а вопроса "почему7" в моей голове не возникло. Я вообще редко задавалась вопросами о том, что же движет теми или иными людьми. Хозяина этой квартиры, в которой мне позволили остаться, я приняла таким, какой он есть, хотя внутренний голос мне всячески подсказывал, что на самом деле это квартира моего брата. Этот голосок был глупым и никчемным, и я так часто старалась его заглушить, что порой переусердствовала. Он говорил мне, что все это слишком странно и нужно уходить, а я, вместо этого, решила поделиться с Диком своими соображениями:

          - Наверное, мне стоит вернуться в Детройт, - говорю я достаточно безэмоционально, словно это тот факт, который стоит просто принять к сведению. В принципе, так оно и было, этот Дик всячески давал понять, что меня здесь не ждали. Я не пыталась нарушить неловкое молчание, да и вряд ли испытывала когда-либо какие-либо неловкости, просто подумала, что ему стоит знать, - Жаль, что я не смогу снова жить у тети, это лучше, чем у чужих людей, который пытаются отжать денег за тебя у государства. Но мне теперь вряд ли позволят к ней вернуться. Моя тетушка обожала эту передачу, - я показываю на телевизор, хотя едва слежу за картинкой, как и Дик, - И сейчас обожает, наверное, сидит в своем кресле и пялится в ящик. Я ужасно давно не смотрела телевизор. Я ведь смогу перетерпеть эти два года, а затем вернусь и смогу уже делать все, что захочу. Два года это, на вскидку, две семьи. Как думаешь?

          Я останавливаюсь в своем беспорядочном рассуждении и, хотя не слишком нуждаюсь в ответе Дика, поворачиваюсь к нему, чтобы посмотреть. Он уже завязывал косичку на конце, она получилась длинная и, хоть не идеальная, выглядела здорово. В ответ на мой вопрос он просто посмотрел на меня своими голубыми глазами, вряд ли понимая, зачем я все это говорю. Я не понимала тоже, но рассуждать вслух казалось куда проще.

          - Странно правда? - спрашиваю я, - Что я пришла именно к тебе.

          Я доедаю кусок пиццы, чувствуя насыщение, и запиваю все не очень крепким кофе. Я все равно хочу спать, и это подтолкнуло меня на мысль о том, почему же я все-таки предпочла этот дом с его странным владельцем ночи на вокзале. Я очень устала, ужасно устала от того, что цель куда призрачнее, чем казалась на первый взгляд. Некоторые бы назвали это отчаянием, но я пока этого не понимала и не хотела вдаваться в такие крайности. Жить с инструкцией гораздо легче, и сейчас я попыталась себе ее написать, осталось только последовать ей. Пожелать Дику спокойной ночи, сладко уснуть и уйти на утро, возможно, отблагодарив его завтраком за то, что все-таки приютил меня сегодня. Ему было не по душе все это, но его никто и не просил. Просто некоторые люди немного лучше, чем они сами о себе думают.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

[indent=2,1] Я включила телевизор, чтобы лучше заснуть, хотя вряд ли уж мне нужна была какая-то посторонняя помощь в этом деле. Я так вымоталась за последние несколько дней, так устала спать на ходу в поисках места, где могла бы остановиться, что мягкая постель была для меня как рубильником выключателя. Как только моя голова опустилась на подушку, я уже не слышала приглушенного бормотания телевизора и капель мелкого дождя, все еще тихонько тарахтящего по окну. Чтобы не тратить электроэнергию, я поставила таймер выключения, так всегда делал дядя, когда смотрел спортивные каналы допоздна, а тетушка принималась ворчать, когда видела его храпящим в кресле перед ящиком. Сидя на постели все в той же футболке, на которой все еще оставляли мокрые следы волосы, заплетенные в не слишком тугую косу, я листала каналы, пока не наткнулась на какой-то сериал или реалити-шоу. Честно говоря, я вообще не смотрела телевизор, поэтому даже не в курсе того, что можно посмотреть. Мне нравился сам тот факт, что я могу это сделать, и я решила воспользоваться этой возможностью. Комнату освещал только экран со сменяющейся на нем картинкой, там беседовали несколько человек, сидящих в больших белых креслах, когда, укрывшись одеялом, я легла в кровать. Сон пришел ко мне очень быстро, и впервые за долгое время я не видела беспокойных сновидений, которые будили меня посреди ночи обычно. В последний раз такое было, когда я останавливалась в хостеле, но денег с того дня заметно поубавилось да и времени прошло достаточно, чтобы забыть, каково это.

[indent=2,1] Проснувшись, я еще минут двадцать нежилась в постели, которую сегодня мне, очевидно, придется покинуть навсегда. Я очень сомневалась, что мой новый знакомый захочет, чтобы я задерживалась в его доме хотя бы на одну лишнюю минуту, но пока что не слышала движений за дверью и предположила, что Дик еще спит. Сложность в моем понимании людей заключалась в том, что я практически заучивала их реакции на происходящее, не очень понимая с чем связаны те или иные их эмоции, но Дик очень криво подходил под эти описания. Я перебирала в голове варианты возможных действий людей в ситуации, когда под вашей дверью появляется несовершеннолетняя девочка, которой негде ночевать. Вывод был таков, что никто добровольно не оставил бы ее у себя без того, чтобы сообщить в какие-нибудь государственные органы, никто бы не задавал так мало вопросов, практически не интересуясь тем, кто я есть на самом деле. Так я пришла к выводу, что вряд ли Дик из нормальных людей, к коим себя я так же не причисляла. Я не знаю, хорошо это или плохо, это просто вот так.

[indent=2,1] Лежа в кровати, я подумала, что люди благодарят друг друга за услуги, которые оказывают. Мне нечего было дать Дику взамен, более того, я сомневаюсь, что он принял бы что-то или вообще посчитал это достойным своего внимания, но и просто так уйти я не могла. Я поднялась из кровати и пробралась на кухню. Не обнаружив там парня и не расслышав каких-либо признаков того, что он не спит, я решила, что так даже лучше. Тихо полазив по навесным шкафам и ящикам, я нашла сковороду и турку для кофе. В доме у тетушки мне частенько приходилось готовить что-то не очень сложное, потому что помимо нее мне так же досталась ее большая семья в придачу. В холодильнике нашлась пара яиц и овощи: вымытые, в идеальном порядке в специальном отделе, как и все остальное, что определенно имело здесь свои места. Я подумала, что завтрак - не самый плохой, но одновременно не очень затратный способ отблагодарить человека, который меня приютил хотя бы на эту ночь. Не очень понимая, оценит ли хозяин квартиры такой жест, я очень надеялась, что у меня все выйдет как надо.

[indent=2,1] Отыскав остальные необходимые ингредиенты, я разбила два яйца над сковородой, и кухня наполнилась тихим шипением. Решив не терять время, я поставила вариться кофе на соседней конфорке, но пока я с ним возилась, от сковороды начал подниматься запах гари. Запаниковав, я бросаю турку с кофе и пытаюсь исправить  ситуацию с яичницей, которая за это время успела поджариться и начать чернеть, пар от сковороды стал идти гуще. В панике я выкидываю испорченную яичницу в мусорку и откидываю сковороду в раковину, сопровождая каждое движение неуклюжими звуками слона в посудной лавке. Стоило, наверное, упомянуть, что у тетушки мне частенько приходилось готовить что-то несложное, а еще систематически косячить со всем, что я пыталась сделать. Я тяжело вздыхаю, осознавая, что благодарность из этого не ахти, как и из меня кулинар.
[indent=2,1] Я слышу за спиной кашель: Дик вышел не шум, посмотреть что происходит у него на кухне, и нашел здесь меня шныряющей по ящикам в его футболке. Я оборачиваюсь и смотрю на него, заспанного и взлохмаченного. Я прикидываю, какова вероятность того, что именно я разбудила его, но не могу это сделать, потому что не знаю, когда он засыпает. Так или иначе, вид у него был не очень довольным, в чем винить его было невозможно.

[indent=2,1] - Я хотела сделать тебе завтрак, - тупо произношу я. Какое-нибудь "извини" или "прости" за то, что набедокурила на его кухне, даже не вырывается из меня, и я так молча даже и смотрю на него, пока за моей спиной не начинает с шипением сползать кофе из турки прямо на плиту. Я прикрываю глаза и еле слышно произношу, - Вот дерьмо, - прежде, чем кинуться все убирать. Это, конечно же, должна была сделать я, как провинившаяся.

[indent=2,1] Вытирая неудавшийся кофе с плиты, я вижу краем глаза, как Дик недоверчиво смотрит на то, что я делаю, и мне даже становится немного стыдно. В общем-то суперзавтрак был провален - яичница в мусорном ведре, кофе разлито по плите. Кое-как справившись с проблемой, я  мою под краном посуду, которую успела только испачкать, и наблюдаю за парнем, который сам принялся шарить по холодильнику в поисках еды. На порцию для себя я не претендовала, поэтому припомнив, что я не исполнила утренние ритуалы, я бросила Дику:

[indent=2,1] - Ну, это...доброе утро, - и стыдливо выскочила из кухни, чтобы переодеться и быть готовой к выходу. Говорят, что благими намерениями мало чего хорошего можно добиться, особенно если ты такой же криворукий как я. Только я ничего не могла с этим поделать, а врачи, проверявшие меня еще тогда, когда отец отводил меня на обследования, называли неуклюжесть как один из признаков болезни. Если честно, я не очень понимала, как это может работать, потому что неуклюжесть - это тебе не температура или кашель. Я справлялась как могла, но иногда, как, например, сегодня, дельного из этого ничего не выходило. Мне оставалось надеяться, что Дик не станет на меня злиться. Мысли о том, чтобы попросить его об этом на словах или поблагодарить как-то вербально, у меня не возникало. Я не умела выражать словами мысли так, как хочу на самом деле, поэтому любые слова кажутся мне плоскими и глупыми. Дик, который большую часть времени молчал, кажется, придерживался той же тактики.

[indent=2,1] Расстелив покрывало на кровати, сложив футболку Дика на краю, и натянув на себя старую одежду я выхожу назад, тихо оставляя рюкзак у дверей. Мне отчего-то кажется, что он все равно все уберет в той комнате заново, потому что я все равно все сделала не так. И хотя слова были достаточно глупыми для всего, не попрощаться я не могла. Я возвращаюсь на кухню, чтобы это сделать и вижу две кружки кофе на столе, вместо одной.

Отредактировано Shauna Faye Donoghue (2016-12-25 03:59:24)

[indent=2,1] Я опускаюсь на предложенный стул, слегка нахмурившись глядя на Дика. Читать эмоции людей по их лицам и догадываться об их настроениях - не самые главные мои суперспособности, но здесь они дают сбой еще сильнее, чем обычно. Сложно угадать, о чем думает этот парень, потому что, поскольку он молчит, кажется, что думает он очень много и, соответственно поспевать за рассуждениями у него в голове я не решалась. Я отпиваю кофе из кружки и слегка обжигаю им язык, но, чуть поморщившись, не акцентирую на этом внимание. Мне хочется понять, чего же хочет Дик, и я привыкла к тому, что это сложно, но все становится в разы сложнее, когда парень, которого я едва знаю, обвиняет меня во лжи, вставляет из дома, а затем готовит кофе с утра, несмотря ни на один из моих промахов, которые я могла по его мнению совершить за то скромное количество часов, что я провела в квартире. Как раз в тот момент, когда я уже готова уйти сама, не торопясь злоупотреблять его сдержанным гостеприимством, он предлагает мне позавтракать, а затем произносит вещи, которые вообще никак не вяжутся с тем, с каким видом он это произносит и тем, за кого я его приняла. Может быть, мне не ясно многое, но нужно быть слепым, чтобы не увидеть, насколько замкнутый и ограниченный мир я нарушила, появляясь на пороге чужой квартиры. Я не переворачивала его с ног на голову, не совершала безумных поступков, фактически, я не сделала толком ничего, кроме как покусилась на его пиццу и позвонила в дверь, но все равно что-то нарушила в том мире, в котором привык жить этот человек. Он тоже смотрел на меня исподлобья. Сонный, взъерошенный и хмурый. Он говорит совсем не то, что я ожидала бы услышать. Откровенно говоря, я не знаю, чего ждала бы сама - слов прощания или молчаливо закрытая за мной дверь - но это было последним, что мной ожидалось.
[indent=2,1] - У меня нет денег, - тихо и подозрительно тут же реагирую я. У меня действительно нет средств, и я сомневаюсь, что через пару дней уже смогу купить себе что-нибудь поесть. Какая речь может идти о вещах, теплой одежде. Да, я определенно одета не по погоде, но пока что мне не приходилось жаловаться, и, то ли мне везло, то ли организм стал крепче, я не заболела за все это время, как ожидала. В детстве я была достаточно болезненным ребенком, поэтому считала свой иммунитет в последние несколько недель - сказочным везением. Думала, что, возможно, это какой-то слегка непонятный знак, как расчищенная передо мной от трудностей дорога. Я, конечно, заблуждалась настолько, насколько вообще могла, но факт оставался фактом. Ричард говорит, что он знает об этом. Он знает, значит он учел тот факт, что я не могу ничего приобрести в том же магазине, что и он. И поначалу мне кажется, что он издевается. На какие шиши он предлагает мне закупиться одеждой? Это даже слегка злит. Это не то, чем я должна заниматься Сан-Франциско, и, если бы он не поднял эту тему, я бы и в жизнь ни вспомнила о том, что мне следует одеться теплее. К тому же, это Сан-Франциско. Что страшнее дождей и туманов здесь может быть? Это, конечно, не совсем тот курортный район, которого я ожидала, садясь в самолет из Детройта, но и ничего критического я не ощущала.
[indent=2,1] Ричард же, похоже, был настроен решительно.
[indent=2,1] - Я не хочу есть, - говорю я все так же тихо. Он замирает на секунду с ложкой в руке, глядя на меня, а затем продолжает есть хлопья, решив, видимо, не вмешиваться в то, как я себя веду. В этом дурацком разговоре не было ничего странного, но напоминал он мне нечто сюрреалистичное, я никак не могла уловить нить, не могла поймать то, что могло бы сложить наше общение. - И твоих денег тоже не возьму.
[indent=2,1] Снова этот взгляд на секунду, но уже означающий то, что все было решено, и теперь настало мое время не вмешиваться в его решения. Эта мысль мне совсем не понравилась, и я притихла, слушая размеренный стук ложки о края глубокой миски с хлопьями. Я допила свой кофе, который мягко и горячо опустился в мой желудок, заполняя то место, которое освободилось после того, как я наполнила эту кухню разными аппетитными запахами, а потом сама же все испортила. Позавтракав, он встает и уходит, а я дожидаюсь его, отчетливо понимая, что сейчас могла бы выскользнуть из квартиры и уйти. Раз уж на то пошло, я многого не понимаю и в собственных действиях и во многих из них нет никакой мотивации. Просто мне сказали, что нужно сходить в магазин, это сделал человек, обладающий какой-то своей не очень масштабной, но заметной властью. Вот я и ждала.
[indent=2,1] Выдвинувшись, мы направились через дворы, постоянно сворачивая и переходя дорогу. Я и не думала о том, что у него есть автомобиль, но так, очевидно, перебираться было бы гораздо удобнее, тем более, если нужно добраться куда-то настолько далеко, как этот злосчастный магазин.
[indent=2,1] - Знаешь, не думаю, что найду его, - запоздало я отвечаю на слова Ричарда, произнесенные на кухне. Ноги у меня длинные, но я едва поспевала за парнем, наверное, потому что привыкла ходить по городу в размеренном темпе, в котором мне самой было удобно. Торопиться мне было некуда. Разве что, может быть, поторопиться не умереть с голода, - Не знаю, на что я рассчитывала, когда ехала сюда, но после того, как...я просто подумала вчера, что нет в этом никакого смысла.
[indent=2,1] Мы снова замолкаем, при этом вряд ли ощущая хотя бы тень неловкости. Я просто озвучиваю те мысли, которые кажутся мне важными, как я привыкла. Что теперь он будет с этим делать, меня не слишком волнует.
[indent=2,1] Мы добираемся до супермаркета спустя какое-то время, которое я и назвать-то не смогу, как и вернуться назад при возможности, потому что я всю дорогу смотрела под ноги и считала шаги, а когда сбивалась, начинала заново.  Мы проходим мимо магнитных дверей, я оглядываю огромный холл, в котором, на мою радость, оказывается не так много людей, а значит, я буду чувствовать себя немного спокойнее. Такие места, как супермаркеты - не для меня, определенно, зато для всего остального. Это из тех мест, где продается все, начиная с молочных продуктов, заканчивая шлепками для дайвинга.
[indent=2,1] - Я могу помочь, скажи, что нужно найти.
[indent=2,1]  Откровенно говоря, я думаю, что заблужусь здесь, если хоть на минуту останусь одна среди этих рядов, но, возможно, это будет замечательным способом для Дика избавиться от меня. Хотя, если бы он хотел, он бы это сделал. Если бы он хотел, я бы давно уже сидела на той же лавочке, что и вчера, размышляя над тем, куда же теперь мне податься, раз последнее место, на которое оставалась надежда, было вот так безжалостно испорчено. Испорчено не Ричардом. Испорчено тем, что это совсем не то, чего я искала. Вроде бы, люди, которые хотят от тебя избавиться, не предлагают купить тебе одежду потеплее, чтобы не подхватить простуду. Что ж, теперь у меня точно нет никаких планов на оставшуюся жизнь, а она, вроде как, не так уж давно началась. Предположим, что мои планы совпадают с тем, чего хотел бы мой новый знакомый. Я цепляюсь за него, как за что-то интересное, а там будь, что будет.