в в   [  + б е з   о ч к о в   и   к о с т ы л е й ]
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
| рост 155 см |

— В общем, футбол — это прямо моё, — монотонный бубнёж мужчины напротив, возраст которого Эмма определила где-то средним между двадцатью и тридцатью (хотя опытный глаз ему смог бы дать и больше, наверное), начал надоедать примерно через несколько секунд после начала спид-дейтинга, когда стало понятно, что он ничего не любит, кроме регби, и не собирается слушать свою собеседницу. Его воодушевленные комментарии пришлось слушать с едва различимой улыбкой и наигранной заинтересованностью во взгляде, и любая другая тактика казалось в данной ситуации провальной, потому что не вела к интересному диалогу и не давала шанса рассказать Эм о том, что она тоже кое-что смыслит в спорте и, как настоящий канадец, уважает хоккей и с равнодушием относится к американскому футболу. Скажи она что-нибудь в этом вроде — точно бы стала жертвой спора или самого настоящего скандала. А зачем ей тратить силы на конфликты? И на кой чёрт влипать в неприятности?
— Меня зовут Арнольд, — представился очередной человек из очереди, деловито поправляя пиджак сомнительного коричневого цвета. Фэй, допивая залпом бокал шампанского, пузырьки в котором так и манили её нежную алкоголическую душу, сразу же подавилась смехом.
— Арнольд? Как прекрасно… — ничего прекрасного, конечно же, в этом не было, но Эмма хотела показать, что рассмешившее её обстоятельство не имело ничего общего с нелепостью услышанного ею имени. — Как поживает Джеральд Джоханссен? — и ничуть она не грубила и не издевалась; по крайней мере, ни то, ни другое никогда не входило в её привычку. Она просто пошутила. Пусть по-детски и неумело, отключив фильтрацию и не придав тону голоса игривости, пусть так, однако… зачем обижаться на девочку, пересмотревшую в детстве почти все мультфильмы на Nickelodeon и не умеющую флиртовать?..
Арнольд, глубоко оскорбившись сравнением с репоголовым персонажем, дождался звонка и пересел за стол к барышне слева; пока Эмма слушала рассуждения некого Харви о том, как было бы хреново заполучить в президенты Трампа, она успела заметить, что бывшей её потенциальной пассии намного веселее там, где на него смотрят голодными глазами и соблазняют аппетитными формами. Вздохнув и подперев правую щеку ладонью, она прокляла своих друзей и представила, как после всех этих мучений возвращается домой, обратно в теплую постель, где её ждет мягкая подушка и крошки от печенья на простыни. Осталось только потерпеть. Нельзя ведь исчезать в тумане аки Бэтмен, если всего лишь две беседы оказались бессмысленными.
— … Очень люблю Бразилию!
— А у меня задница размером с Бразилию.
Ванесса бы сказала, что это фейл. Эмма готова сказать, что быть серьёзной на таких глупых мероприятиях у неё не получается, и спасать свою личную жизнь она будет по старинке: сидя дома и ожидая, когда в дверь постучится принц на белом коне. Ей, конечно, было стыдно вставать со стула во время пылкой речи собеседника, извиняться и с грацией пингвина исчезать в проеме двери, но сегодня выдался настолько ужасный день, что усталость смогла перекрыть неловкость и придать уверенности Фэй том, что она делает.

Выпорхнув из здания, Эмма, не задумываясь, вырвала из рук парнишки, стоящего у входа, флаер, дающий право на скидку в одном из салонов красоты, и прошла ещё парочку шагов вперед, чтобы прислониться спиной к теплой стене. В нескольких метрах от неё, будто по волшебству, оказалась кучка ребят с музыкальными инструментами, играющая старую добрую классику. Они пели, выдавали соло на гитарах, добавляли звучания клавишных, а самое главное — улыбались прохожим и получали удовольствие от того, что им нравится делать. Укол зависти пришёлся прямиком в нежное и впечатлительное сердце Эммы, отлученной от музыки по принуждению; она похлопала руками по карманам и, вспомнив, что на платье их нет, полезла прямиком в сумку, полная решимости бросить в шляпу своих коллег сдачу с покупки жвачки и заглушить зов одного из смертных грехов добрым делом. Ей не хотелось думать, что будущее всех талантливых людей одинаковое и заканчивается тут, в переулках и на бульварах, с бутылкой горького портвейна подмышкой, помогающего забыть, что тебе больше нечего открывать на любимом поприще. Ей не хотелось думать, что брошенные в шляпу монеты — это пик благодарности; что между простым будничным существованием нельзя столкнуться с возможностью показать звучанием собственного голоса свою уникальность и покорить им окружающих. А вот о чем ей думать хотелось — так это о том, что один рывок, которого ты ждал всю жизнь, когда-нибудь сотрет с биографической карты, казалось бы, напрасное ожидание величия. Эмма вообще жила в каком-то утопическом мире, где не существовало плохих людей, а самые лучшие из них получали по заслугам — поздно ли, рано ли, но не умирали с укрощёнными амбициями. Одного она не учитывала: её нескромные мечты не всегда считались эталоном, к которому стремился всяк и каждый. Некоторые находили счастье в обыденном или смирялись с тем, что этот мир не способен выдержать мириады желающих его изменить. Правда, это ему не мешало создавать безнадежных страдальцев с синдромом поиска глубинного смысла, к числу коих принадлежала и Фэй. То есть, поймите, этим ребятам наверняка не нужно огромной сцены и всемирного признания, чтобы ощущать удовлетворенность. Но Эмме — нужно. Иначе всё это не по-настоящему. А для личного наслаждения можно и наедине с собой спеть.
Как бы то ни было, широкий жест не помог забыть о неприятном осадке после спид-дейтинга и не смгячил ссадины, оставшиеся из-за напоминания о неправильно выбранном пути. Эмма, никогда не державшая в руке сигарету, внезапно очень захотела курить. Ну, в смысле, никотин же вроде нервы успокаивает, да? А если успокаивает, то чего бы и нет…
— Ой, простите, — нелепо взмахнув руками, она дотронулась до предплечья проходившего мимо молодого мужчины; будь она немного внимательнее — обязательно бы заметила, что вышел он из того же здания, из которого выбралась она минут десять назад, — у вас случайно не найдется… сигареты? — ей-Богу, просто какой-то ребенок, со стыдом выпрашивающий у компании взрослых дядек парламент. Она, в общем-то, себя и не чувствовала взрослой. Никогда. — После этого спид-дейтинга у меня нервы как-то расшалились, — шутки, оправдания, никому не нужные нюансы, без которых вести диалог у нее не получалось. Да и что скрывать, пойманная жёртва оказалась куда симпатичнее среднестатистических парней, рядом с которыми Эмма обычно проводила своё время. И с такими она не особо умела общаться. — Никогда и ни за что туда не ходите. Ужасное место, — и, конечно, обязательно нужно поделиться личным мнением.
И плевать, что незнакомец. И плевать, что ему к черту такие советы не сдались.

Отредактировано Emma Faye Roth (2016-11-11 04:47:58)