в этом месте закон не писан, это помещение исключительно для курящих. дым тянулся тонкой струйкой и бесследно растворялся в потемках, давая о себе знать только запахом жженого табака. тут вообще все курили. бегали из угла в угол со своими сигаретами, едва не поперхиваясь фильтрами, танцевали и курили, бухали и курили, даже вышибалы и то уже курнули. вытяжки едва справлялись весь этот срам рассеивать и давать вдохнуть не только сигаретный дым, но и ту вещь, которой люди дышат в основном. мы с отцом часто курили вместе, когда мать не видела.

а эти песенки, на которые ди джей с такой небрежностью накладывал одинаковые ритмы, я никогда не мог понять. мне всегда казалось, что это мрак. хотя, может быть, я ничего не смыслил в музыке, как эти обдолбанные, а они правда частенько закидываются перед своей работой, диск жокеи, ведь в их голове происходит creación [творчество]. я был далек от этого , и то, что звучало здесь, в клубе, рискнуть назвать музыкой не решился бы. просто долбежка в уши и надо хорошенько надраться, что бы услышать в этом говне какое-то творчество. но неважно, ведь я сюда не за этим пришел. местная молодежь перлась от этого места как коты от валерьянки, хотя после хорошего количества алкоголя и дури, которую они приняли, и я бы, наверное, сейчас перся бы. шикарные дамы, молодые девушки, парни из старших классов и состоятельные мужчины  что тут отрывались , покупали товар с особым азартом. я полагал что этот небольшой и вместительный ночной клуб был лучшим местом в городе для нашей торговли.
- хэй! для меня не найдется чего нибудь.. веселенького? - при первом же взгляде на хозяйку голоса, в моей голове возник вопрос, который мучил меня каждый раз, когда я переступал порог подобных заведений. чем занимается фейс контроль? куда они смотрят? vergüenza  [позор]. маленькое, хрупкое создание, она пыталась доказать всем вокруг что уже совсем взрослая и вполне доросла до похотливых взглядов мужчин, что глазели вокруг - ее широкая лента, которая обертывала тело, а на женском языке эта фигня называется - платье мини, полностью оправдывало мою теорию. это была дженис, питт зажигал с ней на прошлой неделе. запоминается эта девочка из-за своего странного смеха.
- прости, что?
она кокетливо улыбнулась, и наклонилась к моему уху.
- я от питта
питт. наш главный поставщик травки. откуда он ее берет никто не знал. кроме меня. этот ненормальный учился со мной в одном классе, где мы достаточно быстро закентовались и увлеклись всякой дрянью. начиная от выкуривания первой в жизни сигареты и заканчивая попытками набить себе татуировки циркулем. когда он достиг совершеннолетия его родители внезапно погибли в авиакатастрофе, но ему от этого было..никак не было, норм. его отец был хроническим алкоголиком, что каждый день спускал пар на единственного сына, а мать водила чужих мужиков в дом, где потом все вместе дружно упивались. так что для питта скорее это дар божий, чем карма, избавивший его от ежедневного кошмара. с тех пор родительский дом перешел по наследству к нему, а на заднем дворе выросла марихуана, в любви и счастье. для парня это реально мечта, которая воплотилась в жизнь. но только тсс.
он любил девочек. всяких, разных, худых, толстых, старых, молодых, черных, азиаток, ему по барабану. и, если честно, мне кажется что он на них погорит рано или поздно, ведь каждую гребанную деваху он посвящает в то, что толкает траву, показывает свою состоятельность, а после трахает.

когда-нибудь я пожалею что в это ввязался. но зато был чистый и быстрый оборот кэша, это было важно. и да, кажется он говорил что-то про свою подругу.
она многозначно улыбнулась и протянула деньги, взамен получила маленький сверток, а я на всякий случай оглянулся по сторонам.
- спасибо, амиго. не хочешь присоединиться к нам, девочкам?
блять, что? амиго? амиго, блять? ты сказала это? ненавижу когда американцы так говорят, особенно, если не знают значения этого слова. я плохо справлялся с раздражением, скрывать мне это не удавалось.
- сколько тебе лет? - да, малышка, твой яркий макияж не скрывал возраста, - ты же не хочешь, чтобы твои родители узнали о том, где ты отдыхаешь?
таким девочкам-припевочкам я по каким-то причинам казался эталонным аксессуаром к "себе любимой" и главным понтом перед сверстниками. они думают, если покажут недоросшие сиськи, мужики тут же побегут следом, сломя голову, как кабели за суками.
я не заметил как дженнис ушла, обиженная мной, мне куда интересней было прикончить свой сок, расплатиться и встать из-за стола. да-да это был всего-лишь сок, ведь сегодня руль - моя привилегия, которую мне торжественно вручил отец. эта машина - наша общая любимица, хоть и была ржавой, дряхлой и мятой - старушка еще могла двигать колесами, а это уже был огромный кайф. я влюбился в эту модель еще с самого детства, когда отец впервые привел меня в гараж и дал в руки гаечный ключ. dodge charger 1970 года выпуска, произведение искусства, которое ни у кого из нас нет времени и денег привести в порядок. кстати, родители обещали это гнилое корыто тому из детей, кто его восстановит [кажется, я знаю кто это будет] . и хоть кузов сейчас выглядел не слишком привлекательно, с отпавшей кусками краской, я знал, что когда-нибудь он будет сверкать на солнце и отражать восторженные лица вокруг.

все терлись друг об друга телами, вещами, телефонами, танцевали тверки, хип-хопы и прочую модную фигню под ритмы громкой музыки в попытках подцепить противоположный пол [и не противоположный тоже]. кто-то выяснял отношения на улице, кто-то медленно валился под стол, упившись по самые гланды, кто-то лишался девственности в общественном туалете, а кто-то блевал прямо на себя. грязное место.

со вчерашнего утра и до сегодняшнего позднего вечера я не появлялся дома. родители мне полностью доверяли, никогда не ограничивали меня ни в чем, верили, что если я не появляюсь дома, то только из-за учебы, они должно быть думали, что я святой. совесть всякий раз стыдила меня, когда вспоминалось как много они мне дали. я лгал как последний подонок своей собственной семье,  утопал во лжи, и мой спасательный круг куда-то делся, только его никогда не было. я заврался и уже сам не мог найти этому конец. мое посещение учебного заведения так часто сводилось к нулю, что наверное не все преподаватели смогут меня узнать в лицо. странно, что никто дома меня не заподозрил. никто, кроме мириам. наверняка она за эти пару дней успела рассказать родителям какое же я жалкое чмо, бросил семью, хапнул кусок побольше , угнал тачку, всех предал и отвалил к шлюхам. наверное, мою комнату она уже потребовала в свое распоряжение и навела там свой порядок. ха-ха, не выйдет, сучка. я еще не слился. ключи от самой шикарной машины переместились из кармана в руку и я направился к двери, над которой тускло горел значок exit.

Отредактировано Sid Calderon (2016-11-18 00:43:42)

этот вечер предвещал мне чудную ночь, ведь скоро я окажусь дома, а там меня ждут мои родные. я предвкушал теплую и уютную постель , на которой уже почти отвык спать. завтрак, что утром приготовит мама, обрадованная тем, что сын дома и объятия отца, который спросит про учебу. если и есть рай на земле, то только там.

как только ключ зажигания провернулся, свечи дали искру, а форсунки распределили топливо, внезапмно кто-то выкрикнул мое имя. я поднял взгляд от приборной панели и увидел то, чего ожидал меньше всего.
МИРИАМ. да ладно? я узнал бы ее силуэт за версту, я узнал бы ее, если даже лицо было скрыто под маской а тело спрятано под тканями, я знал каждое ее движение, я знал ее запах, я знал ее суть.
- рой хочет немного травки. не продашь ему, пожалуйста?
внутри все упало вниз, все мои планы, все мои мысли, все мое и без того скверное настроение - со свистом пролетело мимо и звонко приземлилось где-то в ногах, предварительно заглушив комом горло. пронюхала уже, тварь. она гордилась этим, светилась, словно сделала открытие и вот-во получит нобелевскую премию - одного взгляда хватило, что бы развеять сомнения.
мне стало совсем скучно, а ему нравится меня радовать.
последнее ее слово прорезало перепонки, как острое лезвие режет кожу, смысл намека был понят здесь и сразу, а желание оторвать им обоим головы перекатило за черту.
я видел ее улыбку, видел как его грязные руки обволакивают талию, кусают ее за добровольно обнаженную шею, а губы шепчут в ухо грязные подробности. фальшь, что мириам так чертовски хорошо приловчилась прятать за эти годы, громко кричала, трезвонила во все уши, выдавая всю наигранность ситуации. ей НЕ был приятен этот тип, она НЕ хотела быть там, чувствовать его руки на своем теле.
меня одолело мерзкое щемящее чувство, будто я был опозорен на всю америку самым извращенным способом. я чувствовал себя вымазанным в грязи и дряни, как если бы меня топили в дерме. мне было стыдно. стыдно за то, что я вообще знаком с этой дурной девкой, за то, что она ведет себя, точно шлюшка.
скрипучая дверь распахнулась и я направился к этой парочке, едва сдерживаясь, чтобы не поднять с земли лом, что валялся неподалеку, и не размазать в кашу голову сладкой парочке.

ненавижу байкеров. сильнее я ненавидел только мириам, что подобно шипящей змее с  каждым укусом отравляла меня. ее яд всегда успешно распространялся по телу, парализуя разум и активируя слепую ярость. и снова она показала мне свои клыки.
- у тебя проблемы, сосунок?
этот рой казался мне камнем, что кинули в мой огород, оскорблением, что сказали в лицо, пешкой, которую надо срубить, чтобы добраться до королевы . этот камень сейчас стоял между мной и ней, человеком, дрянью, которую я мечтал задушить уже многие годы. так по-геройски, парень заслонил собой ее фигуру и в голосе его слышалась нешуточная угроза, которая была проигнорирована.
секунда, и в мое лицо полетел его увесистый кулак. к этому я не был готов. силу удара я почувствовал, но боли не ощутил, слишком сильно злость одерживала вверх. я только понял, что на руке у него был металлический кастет. от удара меня дезориентировало, покосило в сторону, ошарашило. байкер победно засмеялся и снова потянул свои руки к мириам, допустив одну огромную ошибку.
мой ход. этот ублюдок оказывается на земле, громко рухнув, как мешок с непонятным содержимым. похоже, моего удара он не ждал еще больше, чем я его.
теперь вдолбить в асфальт, унизить, размазать кровь по земле было моим прямым долгом.
- да, мать твою, у меня проблемы. хочешь послушать исповедь? - я опустился на колени рядом и схватил его за грудки. чувствую, как адреналин рудником бьет в крови, чувствую, как желание превратить его тело в кровавое месиво становится сильней, чем разумные мысли.
этот некогда крутой перец вдруг начал что-то невнятное причитать. да ты б еще к мамочке попросился, нюник. в мыслях я от души посмеялся, ведь впервые мой противник упал на землю с первого удара и был повержен так просто.
- а теперь слушай, хер собачий. - я опустился на корточки и взял его за грудки, - эта сучка , которую ты хотел трахнуть - несовершеннолетняя, - мой кулак снова встретился с его челюстью, - и она моя сестра, - и снова все повторилось [сестра? скорей назойливая шавка, что путается под ногами]
я не знаю сколько раз ударил, но мне казалось что это слишком мало для такого ушлепка, как рой. не знал я и того, что заставило меня остановится. присутствие мириам, совесть, жалось или же сам бог.

еще раз увижу тебя, - я приблизился к его лицу, на котором размазалась алая кровь, а глаза уже начали опухать, - убью. - эти слова говорятся тихо, сквозь зубы, но достаточно, чтобы услышали все вокруг. я демонстративно отпускаю ворот его футболки, слышу, как ударяется голова и оставляю лежать на черном холодном асфальте.
я не шутил. я бы убил. и, бог мне свидетель, никогда бы не пожалел об этом.

- твой жених не такой крутой, каким казался. все еще хочешь замуж?
я выпрямился, в ее глазах пылала лютая ненависть ко мне, к байкеру, к этому месту и ко всему, что здесь произошло. ее театр и весь этот замысел, который мне, конечно же, был известен, с треском провалился. опять и снова. felicitaciones [поздравляю] с новым фейлом.
еще мгновение и она резко сорвалась с места, хотела сбежать, но я вовремя схватил ее за локоть, пальцами впиваясь в кожу, которую минутой назад ласкал рой. его кровь, что была на моих руках теперь коснулась и нее, дополняя весь образ грязной шлюхи. и.. начинаем все сначала.
она билась в истерике, царапала мои руки, кусалась, шипела проклятия и извивалась, точно змея. как жаль что нет веревки, я бы с радостью повязал ее руки и рот, что без умолку кричал оскорбления на родном испанском. хотела быть взрослой, так будь. твой парень не был с тобой нежен. с тобой в принципе никто не может быть нежен.

я очень вежливо проводил свою даму до машины, любезно швырнул  вовнутрь и с грохотом захлопнул дверь. хорошо что замок с пассажирской стороны клинило и он открывался только с наружней стороны, иначе она бы уже выскользнула как мыло из рук. впервые я был рад, что не отремонтировал поломку.
пульс по прежнему разрывал мои виски. я обошел машину и с размаху сел на водительское сиденье.
- гуляешь, значит, - я не спрашивал, я рычал, как разъяренный зверь,- словила кайф? понравилось?
машина по прежнему послушно работала, ожидая недалекой поездки, и только ее я любил из всех присутствующих.
а рой, тем временем, вдоволь належавшись, встал, как герой-ковбой после неудачной дуэли. удивительно крепкий малый.
- я тебя блядь урою, сукин сын!- взревел он и демонстративно плюнул кровью. - из под земли достану!
что, продиктовать тебе номер страховки?
раз. ненавижу байкеров. я нажал на газ, двигатель отзывчиво зашумел.
- что, переедешь меня? духу не хватит, заботливый папаша! - он смеялся, освещенный светом фар и походил на персонажа из фильмов про зомби. - твоя сучка сама меня захотела!
два. ненавижу байкеров. моя рука не дрогнула, когда переключала коробку на скорость.
- или, может, сам хочешь ее трахнуть?
три. машина, визжа колесами, сорвалась с места, прямиком на ублюдка и его долбанный байк.
все очень быстро произошло. я кричал от восторга, рой прыгнул в сторону, едва вылетев из под колес, а мириам вжалась в кресло. грохот. его байк отлетел в сторону, левая фара потухла и угол капота смялся в небольшую гармошку.  руль дернуло на секунду, но управление не потерялось.
за эти два дня , случившееся было лучшим, что я мог себе представить. давно надо было набить кому-нибудь морду. мы выехали на пустую дорогу, оставив за собой черные следы жженой резины.

дом не был далеко, на машине так совсем рукой подать. я выдохнул, в попытке успокоится. расставим приоритеты. теперь мириам знает чем я занимаюсь, хоть ей в семье никто и не поверит, спишут на очередную волну ревности, это было вне плана. я бросил на нее взгляд - короткое платье едва прикрывало круглую грудь и бедра  - не удивительно, почему мужики липли, бежали, слетались, как осы на мед. в свои семнадцать, при наличии нужных вещей - она выглядела как жрица любви, которую захотел бы купить себе каждый [стыдливо словил себя на мысли, что оказался бы в их числе, прости господи].
- родители, - я кашлянул, стараясь не подавать вида, - они знают где ты?
щека, куда пришелся удар, начала болеть с нарастающим темпом, заставляя сдавить челюсть, а руки пощипывало от дранных ран. эффект адреналина прошел, и я чувствовал себя совсем не победившим.
вдали уже виднелись маленькие домики, один из которых был таким родным и любимым.

Отредактировано Seth Calderon (2016-11-20 01:10:59)

каждые свои выходные я старался находиться дома. и день, когда можно было увидеться с семьей, наступил этой ночью.
я учился в унверситете на пограммиста, ведь это было чисто мое; поступил на грант, пихнув взятку директору заведения, надеюсь, родители никогда об этом не узнают, как и об остальной моей жизни. в основном я жил, учился, тусовался в общежитии при университете, там наступило почти мирное время в жизни.  можно было расслабиться, зная что никто не толкнет в спину, когда в руках горячий кофе; я мог спокойно спать, зная что никто не вымажет зубной пастой [хотя и там это повторялось] ; не слушать утром лекции от родителей, [только от преподавателей временами] требующих поговорить с мириам, показать, что я не враг, и не стоит ревновать. никогда не говорил ей об этом, всегда считал что дело того не стоит - считает что никто в семье не замечает, как она гробит сама себя своими истериками - пусть так и останется. заслужила.

за последние пару часов я натворил столько дел, сколько не делал если не за всю жизнь, то за достаточно долгое время. например я чуть не убил человека, разбил машину, сам не знаю, на сколько там все серьезно , и еду домой , вымазанный чужой кровью, чтобы порадовать верующих родителей дочерью, которая облачилась в шлюху. какая ирония.
стоило ли оно того. может, надо было оставить ее там нахер, и греби оно куда подальше.  просто, воспитывал бы ее не я, а этот байкер. один раз показал как имеют шлюх и врядли бы ей это понравилось. [я не был уверен]
что ты прячешь за своей обманчиво чарующей внешностью , мириам? неужели ты так хочешь, чтобы тобой пользовались и вытирали ноги об твою маленькую, но злобную шкурку?
я старался отвлекаться на дорогу, гоняя мысли о том, сколько портнеров у нее было.
они не могут увидеть меня такой,
она плачет, пытается проглотить обиду, ерзает, будто не находит себе места. а я смеюсь и делаю ее обиду еще более дутой и невыносимой.
- отлично, наконец все увидят твое истинное лицо.
конечно, я не сделаю этого. но хорошо сыгранная мной роль сейчас может означать отличный концерт позже,  где автор - мириам морару . я бы купил билеты в первом ряду. ха-ха, тони в этом дерьме, сука, мне нравится смотреть как ты задыхаешься.
моя одежда у дженнис.
так вот кто сдал меня. пьянный укуренный питт вновь нарушил первое правило наркодиллера- не называть имен. гавнюк.
- мы едем домой. только домой.  потому что я за рулем. потому что я блять, устал. я хочу в душ, отмыться от позора и лечь спать в нормальную кровать.
мириам все еще плачет, ее слезы никак меня не трогают. наоборот, хочется еще сильней подергать за ниточки, надавить на самое больное и понаслаждаться ее болью, что из гордой красивой девушки превращала ее в маленькую беспомощную мышь, попавшеюся  в мышеловку.

в школе я уже не мог контролировать сестер так, как раньше -пинками запихивать всех их поклонников в школьные шкафы, топить наглые морды в чашах унитаза или же ,иногда ,просто припугивать - отчего завелась мысль, что я многое упускаю в их личной жизни. бля, какая нахер личная жизнь? одной семнадцать, второй пятнадцать, они куклам наряды должны шить, играть в дочки-матери , а не строить игры в стиле шлюха-блядь-бордель.
господи, я же всегда старался уберечь их обоих от подобного пути, почему это происходит? почему мириам так и жаждет залезть на чей нибудь член, познать все грехи, что описаны в библии и унизить своим поведением всю семью? -неужели это все, чему мать и отец смогли ее научить?

даже падре откажется меня принимать.
в ней мелькнула та самая маленькая девочка мири, как ласково называла ее мама, которая обиженно надула губки и жаловалась, что ей не дали киндер.
- вспомнила про церковь? что-то поздно, тебе не кажется? будь я падре, я бы запер двери всех церквей от тебя. я бы проклял тебя. бог не любит шлюх. можешь снять свой крест с шеи. мы едем домой.
моя голова пухла от едких мыслей. в таком виде свою названную сестру я видел впервые, и вопреки учению церкви, мне хотелось видеть ее именно такой, именно в этом платье , изгибающейся, словно кошка и шепя проклятия в мою сторону, прямо на моих руках, и только в моем владении.
что происходит?, она же мелочь - я сам лично отводил и забирал ее с детского садика, она же только вчера справляла день рождение о своем семилетии, тыкала в меня розовым фломастером и улыбалась беззубой улыбкой , когда она успела стать ...женщиной? боже, хочу в ад. держу пари там все проще, чем здесь.

наконец-то мы приехали. ржавый чарджер заехал в гараж и занял свое место. в доме не горел свет, соседей не было слышно. только эхо рокота двигателя в полупустом гараже, которое вскоре тоже умолкло.
давай, пошли на ковер. выбирай, к матери или к отцу?
я старался удерживаться от смеха, ведь это было так смешно- наблюдать, как она боится, плачет, просит меня. когда я помог ей выбраться из машины, вдруг получил звонкую пощечину.
ты тоже та ещё плешивая овца

ничего нового не произошло. это вновь ее руки, которыми она пыталась испортить мою жизнь, это вновь ее злость, в попытках задрать меня ею до смерти.

- геройствуешь. мало тебе. - моя рука уже как по автомату оказалась на ее шее. неудевительно. столько лет дрессировки. хочешь назад? вторая рука сцепила ее тонкие запястия, которые уже судорожно попытались освободить из силков свою хозяйку, напрасно.
я был в одном шаге чтобы не сдавить покрепче ее шею и покончить с этим. на минуту представилась жизнь без нее. без драк, без вранья, без скандалов и отравы. я мог бы убить, прямо здесь и сейчас, закинуть в багажник, увезти в какой нибудь богом забытый лес и зарыть бездыханное тело в землю. как мне этого хотелось.
а может, убить тебя? - я тихо и вкрадчиво излагаю свою мысль. холодок пробирается по спине, я ловлю от этого кайф. хочешь встретится с богом? [дьяволом] мне нравится что здесь происходит. мне нравится беспомощность мириам, ее сбитое дыхание, полные слез глаза, короткое платье, босые ноги и запах страха.
-вместе с родителями, я буду читать молитвы о бедной почившей мириам, как оказалось, гулявшей по странным заведениям. буду давать показания полиции, что ты, бедняга, сразу сбежала из дома как только я привез тебя. идеальный план зрел в моей голове, и я задавал себе вопрос, что мне мешало это сделать.
- мне поверят все, мириам. а о тебе забудут, будто тебя и не было. - я наслаждался , нашептывая угрозы в ухо. мне нравилось, что я был так рядом от ее лица и тела, что смог обуздать дикое нутро и снова одержать вверх. каждый раз. как наркотик.
в семье нет места для двух плешивых овец.
я делал ей больно, я уничтожал ее полностью, я хотел выжечь грязную , лживую суть из тела дорогой стриптизерши, оставив место только для покорства.
обьятия, в которых находилась шея мириам, медленно смыкались, перекрывая кислород.
способен ли я на подобное? да.
мои обе руки разжались, более не являясь кандалами.
- шутка.

- как хорошо, что в семье родная я,
мириам умела меня злить. вот прямо выводить из себя, прям пиздец. проворачивать ключик, словно заводной механизм в игрушке и вот я уже бегаю, хлопаю в тарелки, как та обезьянка. это был ее козырь - каждый раз напоминать мне, что я никем не являюсь для всех по сути. просто бродяга с улицы, которому сильно повезло. и только это начинает забываться, а я вкушаю все прелести и тягости семейной жизни - старшая из детей морару тут же напоминает, тянет якорем вниз, возвращая все на круги своя.
всегда хотел взять фамилию семьи. настоящей семьи, а не той, о которой я даже ничерта не знаю. отец был против - он убеждал оставить единственное, что связывало меня с генетическими родителями [как-то похуй на генетику]. для него - семья на первом месте, пусть даже семья предателей, ведь это какие-никакие родственники а для меня фамилия служила лишь очередным напоминанием о том, что я никто здесь , и оказался в семье просто по счастливой случайности.
никогда не задумывался о них, семье кальдерон. живы ли, здоровы ли, живут ли еще в канкуне или уже почили. плевать. меня выкинули сразу после рождения - как больного щенка из помета, и я даже поблагодарил бы за то, что они не омрачали мою жизнь своим жалким присутствием.

- suficiente, miriam.  [хватит, мириам]. не хочу продолжать - выдохся. даже готов ради этого помолчать подольше и закрыть глаза на колкие фразочки. радуйся, красавица, ты почти сровняла счет. я только что вытащил твою задницу из неприятностей и даже спасибо не услышал. ну да ладно, напомнить всегда успею.

с тяжелым вздохом сажусь рядом с машиной на корточки, свечу экраном телефона [особо не помогло, но все же], чтобы знать, за что получать завтра пиздюлей. мое сердце жалобно сжалось [да, у меня оно есть]. помимо поврежденного капота, малышка осталась с огромной вмятиной на бампере и лишилась фары. я хотел ее пожалеть и извиниться, если бы только она понимала и могла слышать. сам виноват, и отвечать буду по полной программе. в голове уже мелькали образы разъяренного отца, который грозно отсчитывает, въедливо расспрашивает, и, недалекая перспектива быть наказанным [как щегол] меня особо не радовала. теперь восстановить ее будет гораздо сложнее, чем раньше, очевидно.

после моей 'безобидной' шутки, мириам быстро пришла в себя, и, кто бы сомневался, демонстративно привела себя в порядок, лишь только позабыв про пятна крови на руках. спесь я из нее, видимо, ничем уже не выбью [это как наследственность - ничем нахрен не выжжешь]. ни угрозами, ни действиями. чокнутая, бесстрашная, ебанутая. никогда не видел таких девчонок. кажется, что даже когда она действительно будет умирать, обязательно найдет силы и плюнет мне в лицо напоследок.

умрешь от скуки.
я усмехнулся. и не поспоришь. ни одна девушка еще меня так не занимала. ни разу. чтоб на целых десять лет , да еще и с руганью, сранью, дрянью, подъебками, подлянами - вряд ли у меня будет еще что-то подобное. жаль только, что она не родилась парнем, так бы я мог еще иметь и неплохую боксерскую грушу в одном лице.
ты идешь или нет?
она шептала, когда открыла дубовую дверь, ведущую в дом. сейчас надо было вести себя предельно тихо, чтобы не дай бог кто-нибудь не проснулся. я пошел вслед, словно послушный пес, откровенно разглядывая как покачиваются круглые бедра. хозяйка бедер обернулась, чтобы ответить на свой вопрос, а я не успеваю отвести взгляда и палюсь как последний олух. блять. как бы я в себе это не пресекал, как бы сильно этого не хотел - я [обросший жирным слоем грехов] заинтересован ей. и далеко не как сестрой. кажется, байкер рой кое в чем оказался прав.
- давай, давай. иди.
я разулся, перед тем как ступить на скрипучий паркет в доме, исключая тем самым лишний шум, и крался вслед за своей типа сестрой, все еще бесстыдно вглядываясь сквозь потемки в ее шикарный задний вид.
мы зашли в гостиную, где я по пути подобрал свой плед с пола - наверное младшая, как всегда, забыла убрать его после просмотров своих сериалов [почему-то только мои вещи были общими, начиная от футболок, заканчивая подушками], за что получил свирепое 'тшш' [лишний скрип нам не к чему]. затем прошли кухню, где я заметил невымытые чашки - отец пил кофе днем и ночью, прямо как кофейный наркоман [это, кстати, здорово сказывалось на его сне, и без того нездоровом].
наши комнаты, как и спальня родителей, располагались на втором этаже, не самый близкий маршрут, но мы почти дошли к лестнице, как вдруг послышались шаги, которые стремительно приближались к нам, двум потерянным душам. все. можно ожидать самого эпичного фейла в ближайшие парочку секунд, и никуда нам от него не деться. хотя мириам, похоже, совсем съехала с катушек, когда вдруг поставила на то, что сможет спрятаться в стене. совершенно ровной стене, ни за чем не спрятавшись, ничем не прикрывшись, она вжималась в нее, будто хваталась за спасательный круг, будто это ее спасет.
я оказался рядом, по воле цепких рук и, как мне казалось, это было слишком. слишком близко, чтобы быть правдой. в обычной ситуации мы бы уже доедали друг друга, даже не подавившись. я слегка опешил, признаюсь. не каждый день мы все таки прячемся от отца самым идиотским способом [просто тупее уже не придумаешь], вжимаемся друг в друга и пытаемся раствориться в обоях. мириам молчит, затаив дыхание, то же делаю и я. она прикладывает палец к моим губам, старается так сообщить, чтобы я не раскрывал рта, и я послушно молчу. сейчас даже дышать было слишком громко. шаги вдруг остановились примерно где-то посередине деревянных ступенек.
- пират! ты тоже не спишь? - это был отец, он хрипло [сонно] шептал.
наш старый кот - пират, которому было уже двенадцать лет, мог бы нас сейчас спасти. он всегда отвечал, когда с ним разговаривали - громко, протяжно мяукал и каждый раз терся своим крупным пушистым тельцем об ноги, а после лез по штанине на руки. он мог бы нас спасти, если бы только отец не находился прямо за углом, паркет не был таким скрипучим, а я не потратил драгоценные секунды начисто вытирая большим пальцем алую помаду с губ мириам. потому что увидеть побитого сына еще куда не шло, а вот дочь [воспитанную чуть ли не на ступенях церкви], внезапно ставшую шлюхой - нет. ее бы никогда не простили за это, ни-ког-да. я был уверен, что оба наших родителя просто отказались бы от такого ребенка, а это было бы самым сильным на свете наказанием. позором, который не смывается. да и потом, умру же со скуки.

плед, что минутой ранее валялся на полу, перекачивал с моих рук на ее плечи на что она впервые посмотрела на меня с такой благодарностью, как если бы я спас ее жизнь.
блять. все. сдаюсь. миссия заботливого брата с грохотом провалена. противостоять мириам я больше не мог, слишком близко находилось ее тело, слишком явно я вдыхал запах ее любимых духов, слишком сильно чувствовал, как она сама этого хочет. не в силах больше скрывать свое влечение, я ознаменовал это тем, чем никогда себе не простил бы. кот все еще орал во всю глотку, сообщая отцу, наверное о том, что у него кончился в миске вискас, а я, как самый последний влюбленный придурок коснулся лбом ко лбу человека, которого до сих пор называл своей сестрой и внимательно вглядывался в ее черные [бездонные] глаза. это не по-моему, обычно такого не бывает. дальше случилось очевидное - гребанный, незапланированный поцелуй, который получился без моего согласия. или наверное, его подобие, ведь все что короткое время нам позволяло, лишь просто коснуться друг друга.
вместе со смятением возникло странное чувство. я будто сбросил с себя оковы, которые носил столько лет. [так вот, что происходит!] но выбрал я самое странное для этого место, в самый дебильный момент и, наверное, не того человека? за всю свою кривую косую историю, я натворил самый необдуманный поступок в жизни. какова вероятность что это случилось случайно? вероятности нет. случайности тоже.
теперь уже мне хотелось вжать ее в эту долбанную стенку [где все секреты вылезли на ружу, как дырявое решето], и просто остаться наедине. мне вообще в этот момент много чего захотелось. но.
- держи крепко, - я зажал края махровой ткани на ее груди, чтобы платье было полностью скрыто от любых глаз.
наверное, это была моя первая улыбка, подаренная строптивой мириам за долгие-долгие годы. я не хотел чтобы ей так влетело, я, как и всегда, хочу оставить все в тайне. ведь меньше знаешь-крепче спишь.

внезапно включился свет. мне показалось, что я на время ослеп.
- ну-ка объясните мне, что здесь происходит, молодые люди!
за пределами дома я мог быть кем угодно. барыгой, плохим парнем, гонщиком, алкашом, но здесь, дома - я всегда был и буду всего лишь пацаном, который получает подзатыльники от отца. он был одет в свою цветастую пижаму, которую на новый год прислала бабушка [у всех такая была, только разных размеров], и держал в руках мяукающего пирата. это была смешная картина, не смотря на всю серьезность ситуации.
- что случилось? почему ты весь в крови? что с твоими руками? я не могу найти, куда смотреть, потому что яркий свет слепит меня, а мои руки и правда выглядели жутко. рубашка, порванная и окропленная багровыми каплями крови, вызвала у отца чувство страха, с гневом вперемешку. его выражение лица, хоть и сонного, полностью это выдавало.
- пап, я просто подрался.
оправдываюсь, как первоклассник у доски, не знающий ответа. потому что я не просто подрался. потому что разбил его любимую машину. потому что я только что трогал его родную дочь. потому что я только что нарушил слово быть лучшим братом и сыном. мне было откровенно стыдно за все случившиеся, и нам с отцом предстоял долгий разговор, в котором придется опустить небольшие подробности.
- пошли-ка, сет, побеседуем.

Отредактировано Seth Calderon (2016-11-23 19:35:23)

первая моя и единственная мысль принадлежала только тому, как быстрей все закончить. я не очень люблю долгие разговоры, особенно когда приходится врать такому человеку как отец. с того момента как я его увидел - сразу в взял пример для себя, на который всегда хотел походить. но, видимо, из яйца крокодила не вылупится птица. моя безродность - это не благородная кровь морару, как не крути, а мой образ жизни лишь очередной раз это подтверждает. с отцом я любил общаться - мы часто проводили время, занимаясь машиной в гараже, иногда делали перерывы на обед, ужин и сигареты. сейчас же все наше воплощение пота и крови, в которое вложено столько немалых трудов - я разбил, ведомый злостью и жестокостью, что здорово меня ослепила. рою вполне хватило бы только хорошего пинка в голову, чтобы он очухался уже утром. хотя нет. пусть поплачет над своим велосипедом с моторчиком, в следующий раз подумает, прежде чем связаться с какой-нибудь девчонкой в коротком платье.

был четвертый час, если верить старым часам, что висели в гостиной. рассвет не за горами, и уже воскресенье. а это значит, скоро мать проснется и начнет собираться в церковь. это значит, она пойдет будить дочерей и какого же будет ее удивление, когда недосчитается одной, той самой из-за которой я сегодня веселился всю ночь. это значит, что я сяду за руль снова, и десяти минут не уделив сну, перед утренней службой. как же я ненавидел в такие моменты эти поездки в церковь, которые нельзя было пропускать. иногда мне кажется, что это пустая трата времени, ведь казалось, куда важней поспать, прости меня, господь бог. последний раз я столько не спал когда мы с питтом спорили на шоколадки, в классе четвертом. если бы мы знали что будет после начальной школы - избежали бы подобных экспериментов со сном.

мой план сработал идеально - отец и глазом не повел в сторону мириам и ее обновленной миловидной детской внешности. красная помада творит чудеса, когда превращает школьниц-отличниц во взрослых распутных женщин, готовых шептать грязные гадости в уши мужчин всю черную ночь. она щурилась от яркого света, с непривычки, дополняя картину только что вставшей с постели послушной и чистой дочери. неужели это ее я только что держал за горло подавляя в себе желание унизить перед всей семьей? ха. удивительное существо - женщина, заставляет быть обманутым, каждый раз как первый.

- я слушаю, сэт. - на лице отца читалась тревога. даже кот замолчал и уставился на меня, ожидая ответов. - во что ты ввязался?
- не ругай его, пап, он защитил дженнис
я прикусил губу, чтобы не дай бог не улыбнуться. ты ли это, моя злобная сестренка? неужели я стер с твоих губ не только помаду, но и все хамство и грубость, предназначенные мне? или наш небольшой грешок дал тебе шанс на исправление?
- дженнис? это та леди, к которой ты ходила делать историю? кстати, почему ты не у нее? ты же вроде ночевать хотела?
земля ушла из под ног. вот это мы объебались с тобой, мириам. вот это провал. я прохожу ближе к отцу, что оперся на столешницу, стараюсь не подавать вида что все, мать его, идет не так. пытаюсь сообразить гениальную ложь, которая спасет моему старому врагу жизнь [как смешно].
- я привез мириам. еще двенадцати не было. ей стало плохо и она позвонила мне чтобы я ее забрал. - я говорю тихо, неуверенно, искренне надеюсь, что все уже спали в это время и никто не смог бы этого проверить. - потом увидел, что забыл в общежитии вещи и вернулся.
смотрю на отца, пытаюсь уловить каждую его эмоцию. неужели он это все проглотит и не найдет странным, что мы с мириам друг друга защищаем? неужели он поверит в то, что мириам позвонила мне и просила забрать? редкий бред. могу спорить что она мой номер удалила, даже не успев внести в контакты. но он, вместо того, чтобы озвучить все перечисленные вопросы, озаряется улыбкой. я знаю почему. он всегда хотел, что бы мы следовали слову господа нашего "возлюби ближнего, как себя самого" , когда цитировал его каждый раз, когда слышал и видел скандал. и на секунду нам это удалось. ну, почти.
- чарджер, - я мнусь, сглатываю чертов ком в глотке, [творение пляшущих нервов] хочу чтобы отец никогда этого не узнал, - я помял ему перед.
улыбка, которой секунду назад сияла на лице отца смылась в сточную трубу. утром он все равно бы увидел, скрывать сей факт, наверное, было бы глупо с моей стороны. он резко срывается с места, выкидывает с рук кота и двигается по ранее намеченному нами с мириам маршруту - в гараж. мы на секунду переглядываемся и уже несемся за ним следом, гадая худшие из сценариев. переключатель щелкнул, и единственная лампочка в 60 вольт осветила всю жуткую картину. картину шикарного американского ретро мускул кара, где битая левая сторона не придавала ему шарма.
- oh, Dios.. бампер менять, капот вытягивать, фара, крыло, решетка... - отец причитал, хмуро наворачивая круги вокруг машины.
- я отремонтирую, па. - я говорю уверенно, я правда знаю что отремонтирую эту машину, ведь она так много значила для меня. в университете все давно уже ездят на новых лексусах, не понимая прелести машин с историей. а я любил любое старье, связанное с техникой, и далеко не из-за их дешевизны.
- а ты мне поможешь в этом, - слова говорятся для виновницы сегодняшнего торжества - мириам, которая стояла рядом, справа от меня. затаив дыхание, она наблюдала за реакцией своего папы. похоже, она тоже волновалась. может, найти роя и вернуть ее ему, как трофей? в конце концов, не я тянул ее за язык, который заставил меня злиться [а может даже и ревновать].
- сэт! сигареты есть?
я молча достаю пачку marlboro и протягиваю отцу. единственное место, где он мог покурить, поддерживая маленькую тайну от своей жены - этот гараж. конечно, мама знала что он курит, но всегда делала вид, будто это не так. помню, лет пять назад у них состоялся грандиозный скандал на эту тему, где отец все же яростно отстоял свои права. и теперь, сигареты есть в нашей с ним жизни, но их как бы и нет - мы дымили, все об этом знали, но никогда не разговаривали об этом и не курили в присутствии матери.
- и как это было? что случилось? - он сел на табуретку возле двери в дом, а я оперся бедром об капот, складывая руки на груди.
- просто уличная разборка. - я пожал плечами, стараясь сделать невозмутимый вид. [как же я не люблю ему врать!] - машину зажали, деваться особо было некуда.
отец взял в зубы сигарету, поджег кончик зажигалкой от zippo [подарок мириам] и смачно затянулся. мое нутро затрепетало, чувствуя запах табака. желание курить - это нифига не привычка, это потребность, которая с годами только растет. сначала ты куришь из-за интереса, желания показаться старше и круче, потом тебя затягивает, как в омут с чарующими сиренами, дальше тебе самому нравится, ну а после - ты уже просто не в силах прекратить, даже если захочешь. оно становится чем-то вроде дополнения тебя самого, и силы воли, лично мне, просто не хватает. а может, я просто не хотел бросать?
- радиатор цел?
- под капотом все целое, я уже смотрел.
сейчас я чувствовал себя действительно плешивой овцой, которой меня так любила называть мириам. я долбанный драгдиллер, агрессор и лгун, который играет роль примерного сына. и, черт меня побери, отец! неужели ты не видишь этого?
- ладно. завтра договорим. через три часа вставать. главное что вы целы, дети. - нет, не видит. он встал с деревянной табуретки и прошел к выходу, пошеркивая тапочками. - ложитесь спать, оба. утром поедем в церковь на службу. и сэт. помой и перевяжи чем нибудь руки, чтобы мать не видела. зачем нам лишние вопросы, верно? - конечно, она же не заметит битой машины и разбитой губы? хотя нашу маму настолько это не интересовало, что если она вдруг и заметит, то особо не придаст значения. для нее машина - просто транспорт, и совсем неважно, как он выглядит.
меня уже откровенно раздражало, что я никак не могу отмыться от засохшей крови и обработать свои раны на костяшках. печально, когда душ так близко и далеко одновременно.
- спокойной ночи, детка. - прежде чем уйти , отец поцеловал дочку в лоб, заставив тем самым ее улыбаться. прямо исторический момент, давно я не видел такой трогательной картины.

застыла тишина. мы снова одни. я думал о том, что наверное сплю - такой легкий получился разговор, совсем не так, как я себе представлял. от этого чувствовалась легкая подавленнось - все же ко мне были слишком добры, чего я, конечно, не заслуживаю. радость от успешной аферы разбавляло чувство вины, из-за наглой лжи по отношению к родному человеку.
еще вчера, если бы мне сказали что мириам заступится за мою шкуру - я бы посмеялся этому человеку в лицо, но сегодня случилось что то сложное, необъяснимое. отношения, что у нас с ней были раньше - какой то fuck, который тер мое понимание [непонимание] всех женщин в пыль, а что теперь - вообще хрен разберешь. я порвал какую-то грань между нами, и теперь мириам [моя мириам] , оставшись со мной наедине, просто молчала. она не говорила про свою ненависть ко мне, не называла меня худшими словами испанского, а просто разглядывала мою потрепанную фигуру, будто чего-то ждала.
в ответ я демонстративно вытащил сигарету из пачки, которую заботливо оставил отец, и неспешно закурил. у меня не было крутой зажигалки, лишь затертая китайская пьезо, которую я недавно нашел возле дома.
- что-то не слышу "спасибо сэт, ты спас мою жалкую жизнь". - мой дурашливый тон эхом раскатывается по гаражу, нарушая возникшую тишину.
всегда ценил женскую красоту. балдел от полной груди, длинных ног, сочного зада. и силуэт морару в откровенном наряде до сих пор стоял перед глазами, без всякого шанса развеяться. сам не понимаю, как можно думать о ней, не как о младшей сестре, а как о полноценной взрослой женщине [этот факт пришлось признать, хоть и нехотя]. наш отчий дом стал точкой не возврата, навсегда уничтожив наше неудачное подобие братско-сестринских отношений. зато породил новые.
ненормальные.
прямо как ты, мириам.

Отредактировано Seth Calderon (2016-11-28 00:41:00)