Какого черта? Какого черта? Какого... ? Инстинктивно оглядываюсь по сторонам, стараясь зацепиться хоть за какие-то детали в интерьере - понять, что происходит. Но из интерьера здесь только стол, стул и бесконечные стены. Исходя из логики голливудских фильмов, одна из стен пустая - одностороннее стекло, замаскированное под стену. А значит, здесь я не один. Серость стен душит своей непроницаемостью, безмолвие словно вытягивает из тебя душу по тонким стрункам - слышишь свои внутренние голоса [совесть, ты скучала?], а общее непонимание происходящего делает свое дело - ты начинаешь нервничать, просиди здесь еще несколько часов - ты дашь добро на все, что на тебя навесят. Стандартные методы ведения допроса. Пригласите еще, пожалуйста, сюда двух полицейских - хорошего и плохого. Это будет верх оригинальности, зато все это старые проверенные методы, которые работают абсолютно на всех. Спасибо старику Хоффману за наши долгие вечера и за то, что он посвящал меня в некоторые аспекты юридической деятельности. И ты вроде бы хочешь казаться абсолютно спокойным, неподвластным любым обстоятельствам. Да и согласись, у тебя это получается - поводив глазами по сторонам, ты устремляешь свой взгляд в одну точку - прямоугольный проем, кажущийся сейчас ящиком Пандоры - открой его и на тебя посыпятся все несчастья мира. Но дело-то по сути привычное - сидеть / лежать и ждать, я откидываюсь на спинку стула, изучая глазами дверь. Кажется, это место пережило немало особо экспрессивных бесед - здесь каждый надеется на то, что он не виноват, по крайне мере, он надеется убедить в этом других; здесь каждый считает, что не его черед отправляться в приют из серого бетона и железных решеток, но каждая одомашненная птица должна вернуться в свою клетку. Кажется, сгинь я здесь - никто не узнает. Пальцы со всей дури вжимаются в кромку стула - мой мозг слишком явно, неосознанно рисует параллели с больничной палатой и полностью безысходностью, когда санитары прижимают и без того пристегнутые руки к кровати, а медсестры делают инъекцию. Привет, мы твои застарелые ночные кошмары. Скучал?

Я никогда не задумывался о том, что случилось с моими бабушкой и дедушкой, почему мы перестали общаться. Изначально мой отчим предельно четко разграничивал наше общение, позволяя мне отправляться к ним лишь в редкие часы его великодушия. Но отчим, человек был злой, поэтому из месяца в месяц после смерти матери часы эти сокращались, сначала до минут, затем вообще схлопнулись в молчаливую пустоту. Словно он ждал от них чего-то, а мои родные так и не удосужились ему это дать. В последние несколько месяцев нашего с ним совместного проживания и в период мой отбывания срока в больнице я, стыдно признать, уже и не вспоминал от них. В те времена передо мной стояла другая, куда более важная задача - выжить, да еще и с претензией на что-то. Когда я наконец-то освободился от рубашки особо фасона с очень длинными рукавами, то психику мою ожидали новые впечатления, и за этим круговоротом дней, людей и событий я не успевал все отследить. В один день старик Хоффман просто поставил меня перед фактом - их больше нет. На планете я остался один из рода Фогелей. [Редкий вид, красная книга, обязательно нужно пристрелить].
На самом деле, еще два дня тому назад все было нормально. Все шло, действительно, хорошо, и жил я жизнью типичного такого школьника. Ходил на уроки, почти не конфликтовал с одноклассниками и никого не трогал. С одной стороны, я зачитывался лекциями Фейнмана по физике, с другой стороны, ночью жизнь набирала обороты. К концу осени все перелетные птицы прилетели на зимовку, студенты вернулись в альма-матер. До Рождества предстоял еще месяц активной работы, поэтому в любое свободное время или в любой свободный вечер огалтелый люд Сан-Франциско предпочитал стекаться в бары или любые другие злачные места. А раз есть спрос, значит будет и предложение. За несколько дней ваш сероглазый Санта немало пакетиков с белейшим снегом разнес по тусовкам и барам, всем страждущим, кто скучал, хотел и кто готов был заплатить. Но я ведь не диллер, а всего лишь барыга, поэтому, раздав все то, что у меня было на руках, я как сыч вернулся в свою квартиру - сидеть, выжидать новой партии, да и к тому же дома ждала книжка, уборка и уроки. На самом деле, учиться хочется, когда по всем остальным фронтам нет проблем. Когда, действительно, можно заморочиться над всеми этими иксами, игреками и интегралами, а не раздумывать о том, где взять ужин и как это сделать почти легально. В этом было мое и преимущество, и отставание перед всеми остальными одноклассниками. Правда, пару одноклассников я успел заметить на особо злачных тусовках - но это был ведь их дело. в потустороннем мире ярких огней и закушенных губ, томных взглядом и жарких тел никто никого не знает. Я успел еще отработать одну смену в баре, перед тем, как мне позвонили. Я как раз в тот момент шел в школу. И знаете, мне показалось, что наступило цунами, мост Золотые ворота снесен; или что прорвалась плотина Великих озер, и Чикаго, Детройт стерты с лица Земли; или, что на Землю летит огромная комета, чтобы стереть эти планету из летописи Вселенной. Но мне показалось - меня всего лишь вызвали на допрос в полицейский участок завтра утром. За пару минут перебрать в голове все возможные косяки за последние пару месяцев - что скрывать, конечно, там наберется приличный список не самых законных дел, но никого из знакомых, повязанных в этом, вроде как не закрывали. Отсидеть уроки как иголках, схлопотать чуть ли не двойку - говорят, ворон считал на уроках. А все это время мозг твой, как Титан на Линуксе, просчитывает всевозможные варианты - причины и следствия пересечений судьбы. После уроков по знакомым в притоны, где спокойно, как в болоте, даже лягушки храпят и дергают лапками. Странно. А впереди целая ночь в попытках что-то просчитать.
Утро. Утро после слабосонной ночи кажется омерзительным как кофе из дешевой забегаловки. Такой, знаете, на вкус как давно немытая кружка с застарелыми остатками чая. Но я не знаю, что приготовил мне сегодняшний день, поэтому пытаюсь запихать в себя еду или ее какое-то подобие, сдабривая все это кофе и сигаретами. Одежду выбираю нейтральную, почти деловую - рубашка и джинсы, уютная парка - обычный подросток - потому что включи мозги и вспомни о своих корнях, а лучше прошлом. Я прекрасно понимаю, что сегодня в меня будут тыкать пальцами и орать, что я шут гороховый, но чрезвычайно опасный. Поэтому тыкать пальцами можно, но кормить категорически нельзя - пальцы может откусить. Я убираю документы в рюкзак и спускаюсь в объятия утреннего города. Утром город вязнет в машинах и пробках, а я иду по пустым тротуарам, и мне никто не мешает. Кроме бутылки, о которую я спотыкаюсь, она со звоном отлетает на другой конец тротуара, а меня бесшумно ловит ближайшая стена - слишком много концентрации на том, что будет. Я выкуриваю еще одну перед тем, как зайти в участок. Явно второпях меня догоняет мысль, что могли позвать опекуна - внутри все обрывается, разбивается - хочется в эту же минуту развернуться и убежать. Я большим усилием воли останавливаю себя перед носом дежурного полицейского и рассказываю ему о цели своего визита. Прямо в холле мне руки не заламывают, через длинную сеть коридоров провожают в комнату, где будет проходить допрос.
Я на секунду сдавливаю пальцами край стула - дыхание перехватывает от нахлынувших воспоминаний. Но они же и шепчут о том, что нужно взять себя в руки, напустить на себя равнодушие и подождать. Пройдет несколько минут или несколько часов, как детектив или врач зайдет, что рассказать или посмеяться о том, что произошло. Я жду пару минут. Вечностью они мне не кажутся. Открывается дверь - я вижу перед собой мужчину. Ну, здравствуйте, доктор. Хотя судя по отсутствию белого халата, все-таки детектив.

Отредактировано Rick Fogel (2016-11-29 19:38:45)