Он все никак не мог поверить в то, что это правда.
Рауль, который когда-то с легкостью ездил по Европе, не особенно заботясь о том, в какой стране находится; Рауль, который запланировал поездку в Австралию за три дня и остался там на несколько месяцев; Рауль, который подался в незнакомый мегаполис по ту сторону океана практически без денег и вещей, - и тот же самый Рауль, который теперь даже за пределы Марселя не мог выбраться в одиночку. И это именно он собирается снова лететь в Нью Йорк. Зачем? Догнать прошлое, изменить будущее, наслаждаться настоящим?.. Он и сам не мог дать четкого ответа, да и не очень хотел отвечать – какая, в сущности, разница, если к этому городу его вправду влечет. Нельзя же все оставшиеся годи провести под родительским крылом, нельзя ограничить себя одним единственным городом, сколько бы он ни был хорош. Амбиции, потухшие и притихшие за последние полгода, наконец начали давать о себе знать, разгорелись ярким огнем – и все благодаря Рите Мэй, которая словно почувствовала эту тягу даже раньше, чем сам Рауль ее осознал, и вместо того, чтобы погасить разговорами о сложностях и опасностях, только подлила масла в огонь.
читать продолжение: «Lego House»

Ох, святые тарталетки! Невероятно, ужасно, феерично-катострофически за тебя рада! Как узнала, то чуть было не снесла стол в одном из предприятий общепита, а потом улыбалась, как дура минут 20, а домой ехала, радостно подпрыгивая на ухабах вместе с автобусом! Но давай посмотрим в глаза – возможно, твоему попаданию в табличку я порадуюсь больше, чем ты сам. Поэтому как-то внезапно я поставила перед собой цель – хочу своей болтовнёй сделать так, чтобы ты гордился своей, назовём это, победой, и тебе бы хотелось ещё.
Эх, Руля-симпампуля (чую, уже -100500 гордости хд), мы с тобой повстречались во время перемен что в твоей жизни, что в моей. Совершали ошибки, знакомились друг с другом каждый раз будто заново, ругались… о том, что творили мои бабоньки по отношению к твоим мужикам, так то я вообще молчу! Но всякий грёбанный раз оставалась одна константа – моя чёртова признательность тебе, верность тебе, желание вдолбить в твою крашенную бошеньку одну простую истину: «Всё складывается так, как должно, и это приведёт тебя к тому, что в один прекрасный день ты проснёшься абсолютно счастливым».
Что я ещё могу сказать? Что ты вырастил во мне игрока? Было. Что даже несмотря на то, что я буквально физически чувствовала, как ты на меня забиваешь, я всё равно не могла не оставаться рядом? Тоже упоминалось. То, что своим пинком ты можешь воскресить моё постописание из почти мёртвых? Да я даже день недели могу вспомнить, наверное! Наше общее прошлое короткое, а, быть может, время с тобой пролетает быстро. Но ты всё ещё играешься с моими мозгами, аки котик с клубочком, а я с радостью кричу на тебя от всего капса своей клавы. И это настоящее. Мы никогда не были спокойными х)
И от этого ещё более странно, что при уровне взаимоотношений типа «СЛЫШ ЧО»/«ОЙ, ВСЁ», мы смогли создать именно таких Риту и Рауля. Я перечитала как-то твою заявку на неё. Это совсем не то, что ты ждал, изначально в твоей голове она была совсем другой, а я уже приложила лапу и создала это нечто для тебя. Нечто для тебя, что я тебе никогда не дам в обиду. Но ты и сам её не захочешь обижать) И так странно замечать, что эта странная дружба не прошла мимо глаз манхэттеновцев – критичных и сцепленных друг с другом островитян. Это ж какую нестандартную залипуку мы с тобой запилили, а!
Так или иначе, ты и я в лице Рауля и Риты знаем друг друга уже почти полгода. Новое знакомство, невероятно особенное, которое мы создаём сами своим воображением, своими мыслями, словами. Ты упоминал в посте, словившем табличку, что согласие Риты Мэй на поездку в Нью-Йорк  больше, чем предложение руки и сердца. Что верно, то верно. В лямуры-тужуры-абажуры мы с тобой никогда не сыграем. Не играть нам с тобой романтики головного мозга с иррадиацией на горизонтальные пляски в постели. Но мы способны на большее, мы – чёртовы депеши с их «Higher Love». И хоть я знаю, как легко тебя сманить другими сюжетами (и мы оба знаем, о чём я говорю), как радостно бросаешься ты в этот омут с головой, забывая о тех, кто на берегу этого самого омута ловит плохонькой удочкой редкую рыбу твоих постов, ты всё равно вернёшься из заплыва за драмой, и даже получишь наградку за лучший пост недели на Манхеттене. Просто для меня дружба Рауля и Риты Мэй – маленький уютный уголок в реальном и виртуальном мире, полного всякого не всегда приятного, место, где всегда тепло, где тихо и чуть шёпотом посмеиваются перекатывающиеся волны, и светит самое тёплое на свете солнце Марселя, унесённое ветрами и ритиным Синим Китом на Манхэттен. Место, которое хочется уберечь от всего и от всех. Надеюсь, и для тебя это так. Надеюсь, именно поэтому ты никогда не оставишь Рауля и будешь возвращаться ко мне с постами вновь и вновь.
И вот так всегда. Мыслей много, а как дойдёшь до ворда – такая пустота.
Да и хватит, наверное. Я ж невероятная болтушка. А у Вас, гражданин молчун, мне бы поучиться лаконичности. А суть такова: ты невероятно талантливый и чудесный, ты молодец, хоть и вредина. И пусть ты тот ещё причудливый фрукт, мне с тобой невероятно повезло. Тебе я могу доверить свои цветы и свой улов. И да-да, я люблю тебя. Не заставляй суровую меня говорить эти очевидные истины своими достижениями (НЕТ).   
(с) Рита Мэй

Бен

Мария

Дэвид

Рэй

Элеонор

Натаниэль

Блуждала, конечно, по его соображению мысль прямым маршрутом отправиться домой или хотя бы сразу на точку другого заинтересованного в этой авантюре приятеля, но скука и желание потусоваться среди своих в баре взяли над здравым смыслом верх, и Мэд заключил для начала заскочить к их организованной за свалкой ночного клуба базе - во всяком случае, там всегда можно было повеселиться независимо от времени суток, хотя бы послушать музла, пострелять по бутылкам, завести новые знакомства, с кем-то подраться или просто надраться в самую жопу; причем все вышеперечисленное вполне могло происходить в течении буквально пары часов, и всех это более чем устраивало. Так разве мог Мэдок отказывать себе в приятном времяпрепровождении в не менее приятной компании? Как будто у меня есть альтернатива...  Неопределенно подумалось мужчине, когда тот проходил по пешеходному мосту, сопрягавшему районы и выглядевшему довольно внушительно для подобного назначения, и как-раз на нем, под светом фонарей он вынул сигареты, чтобы остановиться закурить и хоть немного привести в порядок поплывшую куда-то голову вслед за неспешными волнами за перилами, где к тому же торчала какая-то особенно разукрашенная девка, то ли собиравшаяся освежиться в явно нелетних водах сомнительной свежести и химического состава здешнего протока, то ли просто любовалась открывавшейся панорамой, проверяя на прочность собственные нервы. Почему бы и нет?
«Что вы так убиваетесь? Вы же так не убьетесь» Мэд

- А..рт, - мне было сложно говорить из-за першения в горле и возникшего внутри меня кома, похожего на сгусток крови, - твое пле..чо, - я почувствовала, как слеза скользнула из кончика левого глаза и покатилась вдоль моей щечки, пока я смотрела в твои глаза. Видеть тебя живым.. я о большем и не могла просить. Я делаю большие паузы между словами, чтобы набраться больше сил и иметь возможность говорить с тобой больше. Ты.. я вижу твою одежду. Я не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я закрыла свои глаза, хоть и понимаю, что наверняка не пара часов, а ты.. ты не переоделся, а значит и отказался от госпитализации. Любимый.. я видела, насколько уставшими и печальными были твои глаза, и я.. я попыталась тебя потянуть к себе, но хватило лишь на один хилый рывок ладонью, которым я хотела заставить тебя подняться выше к себе. Пожалуйста. Ты это видишь по моим глазам. Ты видишь, как мне это нужно. Это нужно и нашим детям.. я посмотрела на свой животик. Испуганно. Я.. я боялась, что ничего не смогу увидеть там, но наши малыши все еще были под моим сердцем. Правда.. я все равно чувствовала боль. Как-будто он стал меньше.. Как-будто.. что-то не так, - все.. хорошо, со мной. Все. Труд.. но пока дышать, люби..мый, - твое лицо уже было совсем близко к моему и я жалела о том, что не могу приподняться и дотянуться до него. Жалела о том, что я не могу пробежать пальчиками по твоим морщинкам и забрать из них усталость.
«.я прошу тебя, просто будь» Рене

И когда я, захлопнув двери машины, входила в старый мотель у обочины, пропуская вперед старика Исаака, я уже знала, что никто не выйдет из мотеля живым. Кроме нас с Вайноной.
Коупленд немного нарушил наши планы. Даже приезд Доусона был спланирован – мы знали констебля и того, кто приедет на помощь вместо него, но чертов Коупленд… Мы недооценили его, но с другой стороны, все получилось даже лучше задуманного. Ведь теперь никто и никогда не посмеет подумать, что я убийца.
Бедная маленькая Вивиан, ты так вздрагиваешь от громких звуков, твои волосы, белые как снег, легко колышутся на ветру, а пальцы неистово выстукивают нервную чечетку на любой твердой поверхности. Бедная маленькая Вивиан, мне так жаль тебя.
И твоего мужа тоже жаль.  Но теперь он отомщен.
Я откидываю голову на подголовник. За окном рейсового автобуса злые снежинки снова начинают свою пляску смерти – я закрываю глаза. Уже через несколько дней никто не вспомнит о чудовищных убийствах в мотеле у обочины, а снег погребет остов здания до весны, превратит здание в холодное подобие себя самого – а еще сотрет все следы. Мы оставили окна открытыми во всех комнатах – так что уже сегодня к ночи снег запорошит старые кресла, дряхлые кровати, и кровь, оставшуюся на полу. 
«Мотель у обочины» Алиссия/Вивиан

- Ты как? В порядке?
- В полном.
Ложь - второе спасение после правды. Если бы не она, мы бы все давным-давно бы уже вымерли, ведь утаивать что-то гораздо проще, чем раскрывать правду. Порой даже отвратительную правду. Хотя мне казалось, что Ави не поверила. Смолчала. И на том спасибо.
Возвращался обратно в кабинет чужой компании уже с ворохом мыслей и фраз, которые должны были убедить слабоумных порошковых главарей уверовать в то, что моя реклама поможет им постепенно захватить рынок. От кокаина и его металлического привкуса постоянно першило во рту, не помогала даже жвачка, так что со стороны могло показаться, что я нервничаю, внимательно ловя каждое слово оппонентов и запивая его водой из здешнего буфета для рабочих. Ничуть. Я был спокоен, как обычно, только вот усидеть на месте не мог.
На улице уже стемнело, когда мы с Ави покинули здание и я помог ей застегнуть серое пальто.
- У тебя еще осталось одно дело на сегодня.
- Правда? Видимо, я забыл. Ну, во всяком случае, для того ты у меня и есть, чтобы не упускать из виду каждую мелочь.
- Я тебя отвезу, все в порядке.
«don't nobody know my troubles but God.» Бенедикт

Ну всё, - решила девушка. - Началось.
Игра на нервах. Кто первый сдастся. Кто первый не выдержит. А впрочем, есть ли разница, если под градом пуль могут полечь все? Когда её подкосит чья-нибудь шальная пуля, неужели ей будет дело до того, кто это всё заварил? И всё же потенциальная смерть от оружия человеческого казалась куда как благороднее, нежели от зубов и когтей недочеловека, которого Скай предпочитала держать в поле зрения. Если, конечно, в смерти есть что-то благородное.
Парень психанул. Странно, Скайлар думала, что первой будет она - хорошо, что никому не было видно, как тряслись её поджилки. Что ж, парень спас её репутацию, так что при случае, если их не застрелят, нужно будет его поблагодарить.
И всё же, несмотря на непосредственную опасность от банды во главе с Одноглазым Пиратом Джо, как окрестила его девушка, она не решалась оставить в покое их пленницу, зная не понаслышке, сколь опасно недооценивать пленного врага даже в разгар битвы. Скайлар не доверяла её внешнему спокойствия, не верила, что она внемла увещеваниям Дитриха.
Идиот, - мелькнуло в голове девушки, когда парнишка кинулся на мужчину из другой банды. Разумеется, он отхватил прикладом. И хотя Скай могла предположить, насколько это больно - а кровь на лице юноши не оставляла сомнений, что силушку-то Клинч приложил - она даже не поморщилась. К сожалению, даже в мирном поселении ей приходилось наблюдать картины и пострашнее. Сохранять каменное лицо - что может быть проще?
«Самый страшный монстр - это человек...» Джордан/Скайлар

Оркестр играл приятную музыку – Нора слышала ее краем уха, чуть повернув голову в сторону, она видела приоткрытую раму окна, разгоряченный огнем в разожженном камине воздух встречался с морозом улицы, заносившим в наводненное людьми в дорогих туалетах помещение мелкие искорки снега. Какая-то дама демонстративно чихнула и официант, одернув манжеты рубашки, поспешил к ней, закрывая окно и задергивая бархатные портьеры, вместе с тем возвращая взгляд Онории к вензелям, украшавшим строки однотипного в подобных заведениях меню. Ей не хватало свежего воздуха. В помещении было слишком душно, или все же в ее груди зарождалось волнение, предвещавшее итоги встречи с сидящим напротив мужчиной, что не скрываясь рассматривал ее. Впрочем, молчаливая пытка неловкости не стала затягиваться слишком надолго, разрываясь со стороны пригласившего неожиданным вопросом, на который женщина лишь кивнула, подтверждая, что понимает о чем говорит Харрисон. Во всяком случае, собака в их доме была, и тогда, когда сама Нора была возраста Арлин, и сейчас, вот только уже не у нее, а у дочери. И вопреки повествованию, девочка совершенно не была готова к тому, чтобы запирать своего любимца в комнате, или отказывать тому в такой малости, как ужин из собственной тарелки за общим столом. Еще один странный член их семьи, повадки которого оставалось лишь терпеть. Арч младший.
«She has gotten lost in the crowd» Нора

Sense and Sensibility

Лучшая игра недели

Обычно свет не выключали надолго, то ли подрубая резервные источники питания, то ли устраняя неполадки в рекордные сроки, учитывая стоимость жилья в этом районе. Однако за правильность таких выводов он не ручался, ибо периодически пропадал из дома на достаточное количество времени, чтобы не замечать очевидных вещей, вплоть до тотального потопа, если тот ликвидировали до его возвращения. Выключаясь на несколько минут, а то и на полчаса, Флинн то и дело открывал глаза, проверяя, не возобновили ли подачу электричества. Сон выходил дёрганным, прерывистым и не несущим в себе отдых. Отопление в летний период не работало, а вот окно следовало открыть хотя бы на проветривание. Ему постоянно казалось, что в комнате чересчур душно и жарко, отчего одеяло давно сбилось в ком где-то в ногах, а к пробуждениям, когда Хэйвуд пребывал в какой-то поверхностной полудрёме, прибавлялась головная боль. После тяжёлых нагрузок, физических упражнений или бега, немного позаброшенного в последнее время, никаких проблем не возникало. На самом деле он вообще не мог вспомнить, когда они были, но сейчас при отсутствии физических нагрузок и чрезмерных умственных переутомление зашло за ту черту, когда сон свисал клоками, оставляя Флинна открывать глаза, видеть очертания предметов в комнате, слышать продолжающийся за окном ливень, но всё равно не до конца понимать, где и когда он находится.
Флинн

Шипя и подпрыгивая на одной ноге, Джин продолжала прислушиваться к звукам, раздающимся внизу, одновременно надеясь, что поднятый шум мог спугнуть того, кто бродил по первому этажу, и боясь, что он привлек нежелательное внимание, которое прямо сейчас и будет проявлено в адрес не спящих жильцов. Прикусив губу, заменяя одну боль на другую, девушка постаралась задержать дыхание, чтобы слышать лучше, но тут же отвлеклась от этого занятия, когда ладонь Хэйвуда, тепло которой опалило даже сквозь ткань футболки, легла на её талию и притянула к кровати. Присутствие Флинна уже не раз прогоняло её страхи, давая ей твёрдое, непоколебимое ощущение полной безопасности, в которой нет места никому, кто мог бы ранить или причинить боль, где все кошмары прошлого исчезали, натыкаясь на монолитную стену спокойствия и уверенности. И несмотря на произошедшее в переулке, Джин продолжала тянуться к нему и верить, что он сможет спасти её, если и не от внешних угроз, то от тех, что крылись в памяти, выходя из-под контроля, когда нервы натягивались до предела, а одиночество становилось невыносимым. Она знала, - он спасёт её, как делал это уже не раз, принимая в свои объятия и отгоняя монстров, которые для неё всё ещё жили под кроватью, а иногда и не только там. Порывисто выдохнув, девушка проследила за тем, как Флинн встаёт, опираясь на костыли, проходит по комнате, а потом и исчезает в коридоре. Переплела пальцы, сжимая, напрягаясь и вслушиваясь в происходящее.
Джиневра

Once upon a december

Машина мягко припарковалась у кафетерия, где у Хелен была назначена встреча с журналисткой по имени Габриэлла де-Нуар. Красивое имя. Оригинальное, такое, наверное, приятно произносить – Габ-ри-эл-ла, как вишневая карамелька на языке, сунуть за щеку и катать языком – Габ-ри-эл-ла.
«Интересно, какая она?»
Хель любила людей. Хель любила общаться с людьми, и поэтому никогда и никому не отказывала в интервью. Она хотела, чтобы ее читатели знали ее, как человека, а не только как автора книг.
Закрыв машину и поставив ее на сигнализацию, Хелен удобнее устроила на плече сумку и направилась к входу в кафе. Она не надела шапку (ух и разозлился бы папа!), так как рассудила, что пройдет только от машины в помещение и обратно, но снежинки все равно запутались в темных коротко подстриженных волосах беспечной писательницы, и она почувствовала себя гораздо лучше, зайдя в пахнущее теплом и выпечкой кафе.
Хелен

Если быть достаточно честным человеком, то, по правде сказать, Габриэлла никогда не любила зимний период времени. Конечно, всё вокруг красиво, всё белым бело и прекрасно, везде чувствуется предновогодняя атмосфера:  магазины наполнены игрушками, на каждой улице играет всеми известные композиции, позволяющие не забыть, что скоро наступит, люди становятся радостными, улыбаясь на каждом шагу, а мороз по своей доброй воле не перестает кусать каждого за щеки, делая их ещё более красными, чем они есть. Всё это, безусловно, очень нравится девушке, ведь они с мамой и бабушкой часто в небольшом домишке устраивали себе запоминающиеся праздники, но то, что всегда приходится одеваться в несколько слоёв одежды, терпеть вечные морозы и бураны,  особенно, когда ты - дикий мерзляк, как-то не умоляет всего выше перечисленного. Бриэлла была не в особых ладах с зимой, потому что человек, родившийся летом, по своему обыкновению привык к теплу и жаркой погоде.
Габриэлла

Better to not know than to endure this silence

Или ты опять врешь, Дей?
Сколько можно?
Убирайся из моей головы.
Разницу между психологом, психиатром и психотерапевтом Дей так и не поняла, хотя проштудировала огромное количество статей в сети, пока в глазах не стала отчетливо ощущать песок, а на щеке не отпечатался след от клавиатуры ноутбука, с которым она заснула в обнимку после сногсшибательного ультиматума брата. Та пятница не предвещала беды, тяжелый рабочий день при новом начальнике, с откровенным наплевательским отношением к своим подчиненным и заботами лишь о собственном благополучии и продвижении. Мистер Гамильтон дал это понять с самого начала, даже раньше, чем переступил порог отдела. Непомерный орел властности и эгоизма, вперемешку с цепкой хваткой и внимательным взглядом, подмечающим каждые детали. К концу первой недели англичанин знал сотрудников в лицо, при этом совершенно не заботился о них, изучил все проекты прошлые, нынешние и будущее, и требовал на подпись каждый листочек, никаких поблажек, уступок – ничуть не лучше лагеря строго режима или интернета. Те, кто привык к жестким рамкам по жизни, встретили новые порядки без проблем, кто-то уволился, кто-то смирился, но противиться никто не посмел.
Дейна

Сколько раз Салливан слышал в отношении себя и всей профессиональной братии обвинений в шарлатанстве? Сколько раз его самого называли выскочкой и сосунком? Он и сам, наверное, уже не мог точно сосчитать. На последнем съезде психотерапевтов, где доктору Салливану нужно было прочитать доклад по реабилитации после автомобильных катастроф, уважаемый в профессиональном сообществе коллега, услышав разговор Мэтта с доктором Молли Сандерс, симпатичной, слегка полноватой кареглазой шатенкой, специализирующейся на семейной терапии, которую он все пытался уговорить на ужин, заметил, что место Салливана не в кресле психотерапевта, а в главных ролях провальных авангардных фильмов. Но даже это не особенно расстроило мужчину. А слова нового клиента тем более даже не пошатнули его самоуверенность: Мэтт прекрасно знал и свои сильные, и свои слабые стороны, но до действительно слабых сторон и болевых точек человеку, который видит его второй или, быть может, третий раз в жизни, добраться будет не так уж и просто. Навскидку Салливан мог назвать лишь двух человек, которые знали о его слабостях: доктор Харрис, его постоянный психотерапевт и вивисектор душ, с которым он был вынужден общаться для получения достаточного количества часов личной терапии для Европейского сертификата.
Мэттью

С закрытыми глазами

Девушка потихоньку приходила в сознание, не понимая в какой из версий расколотого мира  находится. Правда и страшный вымысел стали так похожи. Границы стирались.. Что произошло в реальности? Когда? С кем? Безэмоциональность помогала мыслить  ясно. С возвращением боли эта функция отключилась. Мария погрузилась глубже в сумасшествие.  Рядом слышались шаги и скрип мебели. Тяжелый вздохи смешивались с завыванием ветра. Она лежала, как парализованная. Приступ  мог привел к инсульту. С большой долей вероятности Бетанкур осталась заточена в недвижимый саркофаг своего тела. Страшная догадка ударила по вискам. Паника пришпорила сердце.. но глаза оставались закрыты.. Она застряла где-то между.  Испуг опять отрубил пробки в сознании.. чувствуя, Ри на гране нового приступа.
Ее звали обратно. Долго. Настойчиво. Умоляли. Требовали. Просили. Мария.. Мария.. Мария.. Голоса отбивались от стен и казалось из ушей пойдет кровь от неприкрытого беспокойства говоривших. Девушка поморщилась. Тихо застонала, давая понять, что слышит. Лишь бы голоса затихли. Однако ее не отпускали обратно в блаженную пустоту.
- Мария, ты меня слышишь? Это доктор Сильвер…- каждое слово произносилось внятно и четко, будто док непрестанно ковырялся в ее мозгах. Знал, что настройки восприятия сбились нахрен. Постоянные фоновые шумы сводили с ума, не давая разобрать сути. Она продолжала лежать бревном. Тело онемело и не подчинялось.
Мария

Паника вновь подступала к горлу. Хватая костлявыми руками, начинала душить. Бен не мог видеть девушку такой... такой бездвижной и почти неживой. Склонившись над ней, он ухватил ее за плечи. Тормошил. Звал по имени. Молили и приказывал открыть глаза. Ни одна форма обращения не срабатывала. Опять начинал метаться по комнате. Помещение давно выветрило запах его лосьона. Бен закрыл окно. Не хватало еще, чтобы Мария простудилась. Ее организм ослаблен и нуждается в тепле. В чем еще он нуждается... Бен понятия не имел. Все же стоило отвезти ее в больницу! Ждать больше не было сил! Он метнулся в выходу, когда его остановил дверной звонок. Бен замер у порога, лихорадочно пытаясь сообразить, кого это могло принести. Он понятия не имел, сколько сейчас времени и какой день. И кто так отчаянно трезвонит в дверь?! Голова взрывалась от нарастающего шума, когда он дернул на себя входную дверь. В глазах читалась злость. Кто бы это ни был, он не вовремя и норовит быть спущенным вниз по лестнице.
- Чего надо? - воздух больше не проникал в легкие. Бен задышал чаще. Грудь яростно вздымалась и опускалась. - А, это вы. Вы не вовремя, - сквозь прищуренный взгляд он разглядел друга-доктора. Тот как и в прошлый раз был прилично обет и собран, но на лице читался немой вопрос.
- Что с вашим лицом? - Бен толкнул дверь, не удосужив гостя ответом. Пробурчал что-то невнятное себе под нос. Он никогда и не был общительным малым.
Бенджамин

Собака бывает кусачей только от жизни собачьей

Соотнести собственные слова о выжившем из ума деде с невозможностью оформления опеки в этом случае не составило труда. Поэтому, когда осознал, к чему относилась эта реплика и почему была произнесена, не смог сдержать легкую улыбку. Что было непозволительным для Рика Адамса – семейного адвоката. Но так естественно для обычного человека. Искренне сочувствующего подростку, оказавшемуся буквально под колпаком, и, безусловно, его понимающего.
На короткое «не хочу» мужчина только кивнул. Если он и рассчитывал на что-то большее, этим расчетам не суждено было оправдаться. Да и зачем врать? Рик еще до того, как задавал свой вопрос, предполагал, как может ответить мальчишка. И такой ответ был полностью в его праве. И даже не удивлял. Как и это решение.
Единственное, что не нравилось Адамсу – когда экспертиза подтвердит родственные связи, Ретт на этом не успокоится. И суда не избежать. И ему, Рику, придется отстаивать интересы Рэйнза-старшего в опеке над собственным внуком. Разумеется, при должной подготовке он найдет способ, чтобы как минимум поколебать уверенность судьи в том, что ребенок должен остаться с отцом, но… Тут снова всплывает уже неоднократно заданный себе вопрос – хочет ли он это делать? На который, к сожалению, ответа нет. А если и есть, то господину адвокату Адамсу он совершенно не понравится. К тому же тогда всплывет то, что Кевин сделал таки экспертизу в тайне от отца. И последнему вряд ли понравятся подобные секреты. Хотя в этом случае пацан наверняка сумеет найти слова, чтобы объяснить это «недоразумение» своему отцу.
Рик

- Извини, если нарушил твои планы, - принес формальные извинения, забравшись в машину и пристегнувшись. – Не подумал, что нужно предупредить о своем приходе, согласовать время и все такое.
Честно говоря, возможность прийти сюда именно сегодня, а не завтра, тоже появилась спонтанно. Поэтому угрызений совести особенно не наблюдалось, по крайней мере, в отношении Адамса. Кевин отлично понимал, что если не сегодня, то, скорее всего, и никогда. Он нервничал. Не показывал вида, держался, но переживал и волновался, что, наверно, естественно в его положении. Где-то внутри подспудно грыз мучительный червячок сомнения, не предает ли Кев этим поступком доверие отца. Однако всё, чего он хотел, - это доказать Рику, насколько тот не прав, подвергая сомнению письмо матери. «Анализ сделают – и всё закончится», - пытался успокоить себя Кев, но успокоиться в полной мере у него всё-таки не получалось.  Переступить порог лаборатории оказалось труднее, чем он предполагал.
И всё же он сделал. Сделал этот шаг. Серьезно уточнил что-то насчет экспертизы. Серьезно достал из сумки конверт с отцовской прядью волос. Столь же серьезно передал ее специалисту, попутно ответив на несколько вопросов. Свои ответы уже и не помнил даже, уходя.
- Мне нужна копия счета. Или чека, - отозвался, всё ещё пребывая мыслями там, за дверью, и понимая, что потерял покой еще как минимум на две недели, и непонимающе посмотрел на Рика при словах об отце. Беспокоится? Нет.
Кевин

Алиссия
посмотреть

Эмили
посмотреть

Скарлетт
посмотреть

Рипли
посмотреть

Рауль
посмотреть

Вероника
посмотреть

Игроки года:

Дамиан Лука
Каррера

Энджел
Харт

Рокки
Мун

Сид
Осборн

Рауль
Ранье

Лучшие мужские образы:

Матиас
Росси

Дамиан Лука
Каррера

Рауль
Ранье

Рэй
Макинтайр

Грэм
Ренделл

Лучшие женские образы:

Алесса
Монтгомери

Элизабет
Уотсон

Маргарет
Каррера

Джиневра
Джеймс

Камилла
Хаммел

Лучшие драматические образы:

Натаниэль
Джейкобс

Марсель
Коти

Мелисса
МакАллистер

Алистер
Голд

Медея
Сфорца

Самые неординарные образы:

Рита Мэй
Сорель

Мэдисон
Монтгомери

Аллан
Грей

Элин
Джонсон

Рэйчел
Рассел

Лучшие юные образы:

Элеонор
Макинайтр

Лианна
Рид

Лаура Грейс
Кларк

Джемма
Таггарт

Сэм
Дармоди

На стороне закона:

Флинн
Хэйвуд

Екатерина
Тармашева

Томас
Эллрой

Адам
Миллер

Уильям
Эллис

По ту сторону закона:

Джонатан
Престон

Рокки
Мун

Энджел
Харт

Алексей
Морозов

Зеро Зет
Блэк

Истории о любви:

Натаниэль
и
Кристофер

Дамиан
и
Маргарет

Рокки
и
Энджел

Дэвид 
и
Каролина

Бенджамин
и
Мария

Истории о наваждении:

Томас
и
Алиссия

Джонатан
и
Сид

Трэвис
и
Андромеда

Рэй
и
Медея

Юджин
и
Оушен

На пороге большего:

Дитрих
и
Аллан

Флинн
и
Джиневра

Уильям
и
Эмили

Йон
и
Густаво

Рауль
и
Рита Мэй

Лучшие семейные истории:

Семья
Окессон

Семья
Аддерли

Семья
Монтгомери

Семья
Тредгуд

Семья
Джонсон

Крепкие родственные узы:

Коннор
и
Джонни

Джефф
и
Дианна

Леонардо
и
Летиция

Джозеф
и
Ирэн

Тристан
и
Моргана

Прорыв года:

Рита Мэй
Сорель

Уильям
Эллис

Натаниэль
Джейкобс

Кристофер
Вардлоу

Юджин
Хартман

Активные жители форума:

Дейна
Салливан

Эмили
Хилл

Рэй
Макинтайр

Медея
Сфорца

Рипли
Купер

Герои года в области творчества:

Джонатан
Престон

Амелия
Мориарти

Анна
Уэйт

Дейна
Салливан

Мэдисон
Монтгомери

Каждый вечер, день, утро или любое время суток, когда у Флинна выпадала возможность хоть на несколько часов провалиться в сон, начинались одинаково с вызубренной фразы, повторяемой про себя по нескольку раз обязательным ритуалом. Никаких сновидений сегодня… никаких сновидений сегодня. Иногда он забывал сходить в душ или почистить зубы, иногда пренебрегал куда более серьёзными вещами, но фраза оставалась неизменной, сначала превратившись в привычку, а потом едва не встав на одну планку с дыханием, ибо о нём тоже никто и никогда не думал, просто дышал. Может быть, кошмарам и не оставалось места в жизни Хэйвуда, может, он лишал себя достаточно ярких и красочных картин, чтобы помнить о них на утро, но он не задумывался об этом, каждый раз засыпая с ощущением, что через некоторое время просто откроет глаза и продолжит с места, на котором прервался. В данный момент, глядя на мелкую, он шёл взглядом от её растрёпанной макушки, спускаясь ниже и абсолютно не представляя, что скрывается под её майкой. Зрением. Что касалось осязания, то её тело открывалось перед ним легко и просто, для чего не стоило напрягаться или усиленно подключать фантазию.
читать продолжение: «Sense and Sensibility»

Хэйвуд, я так рада, что могу это написать, ты себе не представляешь, что именно ты, именно так, на том самом пороге, на котором мы застыли, как кошак, которому вроде бы и надо в комнату, а вроде бы и нет. Каждый твой пост – это целый ворох подспудных вопросов, зарождающихся, готовящихся к взращиванию и открытию, открываемых и уже открытых. Каждый пост – это история в глубь, развитие персонажа, который давно отвык развиваться, застыв в самостоятельно созданной капсуле, где ему спокойно. И очень ценно наблюдать за тем, как он заново учится чувствовать, как, наверное, когда-то учился заново ходить. Я поздравляю тебя с постом недели. Конкретно этот пост действительно является одной из тех точек-меток, колышков, вбиваемых на память по всей длине пути, где ничего вроде бы важного не планировалось, но оно произошло. Тот элемент случайности, который открывается неожиданно, когда садишься писать пост. Здесь это слово «люблю», прозвучавшее так, как не должно было. И как ты сам сказал, совсем не про вафли. Хотя, может, и про вафли тоже, смотря, что называть вафлями и с какой стороны на них смотреть, ведь так?
Твои посты вдохновляют меня. Я всегда жду их с нетерпением и читаю, затаив дыхание. В каждом из них меня всегда ждёт новое открытие, маленький кусочек мозаики, который станет дополнением к уже написанной истории. Той, которую мы уже обсудили, продумали и перепродумали десятки раз, и всё равно продолжаем находить что-то новое. И я действительно надеюсь, что нам удастся устроить август в апреле, в двухлетнюю годовщину знакомства, как нашего, так и ФлиДжин. Ведь кажется иногда, что мы идём к этому целую бездну времени. Я очень рада, что ты есть у меня, не просто как соигрок, но как друг. Поздравляю тебя ещё раз. И ждуждужду с нетерпением новых прекрасных постов мнемнемне.   
(с) ДЖИН

Медея

Кэтрин

Итан

Анастасия

Элеонор

Дамиан

Ее руки окрашены смесью эмоций, на ладонях появляются целые жизни, причудливые сплетения и оттенки цветов, которые значат для нее нечто большее, чем просто способ выразить застрявший в голове образ. Рваные линии вплетаются в причудливый орнамент слияния света и тени. Ей поразительно близок импрессионизм, но она больше любит акварель. В мазках масляной краски слишком много шероховатости и неровности, тяжелые влажные крошки падают на подпол юбки, превращая грубый лен в произведение искусства. Вот капля отчаяния упала к беспечности, оставила яркий след рядом с безнадежностью.
- Потрясающая картина, - она вздрагивает от голоса за спиной, испуганно поднимает глаза. За спиной стоят трое, завороженно смотрят на холст.
Они всегда стоят за спиной, когда обломки карандашей выводят на белом листе, разрывая его щепками вокруг стержня, они смеются и говорят, что каракули не получились. 
«упадет человек, в небо аист взовьется» Фрея

Мне хочется его убить. Любовно придушить подушкой, которую его руки в данный момент тесно прижимают к груди. Надеюсь на её месте он представляет меня, а если нет - тогда пора точить ножи. Во сне Кристофер самое прекрасное из существ и по уровню "мимишности" способен конкурировать с детенышами панды и котятами, которые давным-давно заполонили просторы интернета. Мой ласковый и нежный зверь с трехдневной щетиной, трется носом о подушку, что-то мямлит и вовсе не желает просыпаться. Так уж сложилось, что его биоритмы не совсем соответствуют моим, ведь Кристофер по сути ночной житель: работает по ночам, ложится спать утром, а просыпается ближе к вечеру. С недавнего времени я начал подстраиваться под его режим, так как отныне нас связывают не только любовные отношения, но и рабочие. Жаловаться на недостаток времени проведенного вместе не приходится. Впрочем, я был бы во сто крат счастливее, если бы Крис сдал оборону и переехал жить ко мне. Будь так, у него появились бы не лишние пара часов в сутках, которые Вардлоу тратит на дорогу от дома до работы. Живя в огромном мегаполисе, ты просто обязан учитывать возможность проявления нежеланной непунктуальности.
«All I want for Christmas is...» Натаниэль

Вздохнув, Лорен перевернулась на бок, отвлекаясь от обычного городского зрелища: игры теней и света на потолке. Она прижалась щекой к прохладной наволочке из выданного Элиасом комплекта, совершенно свежего и едва не хрустящего от чистоты, лот ткани приятно пахло каким-то растительным кондиционером и этот аромат навевал мысли о долгожданном и давно заслуженном сне. Ло потребовалось ещё несколько минут, чтобы сдаться ему, позабыв, на время, о своих тревогах и восторгах этого дня, так неудачно начавшегося, но закончившегося вполне обнадёживающе, а всё благодаря её спасителю. Надо признать, Лис не слишком походил на рыцаря в сияющих доспехах или на принца, или просто на красивого и успешного молодого наследника, если на то пошло, но он был внимателен к ней, совершенной незнакомке. Он был милым, очень естественным, забавным и открытым. Лорен поймала себя на том, что улыбается, вспоминая его лицо, и так, с улыбкой на устах, она отплыла в страну сновидений, задержавшись на самой светлой мысли из всех, населявших её беспокойную голову настойчивым зверинцем.
«Скажи: "Панда, привет!"» Лорен

Суетный город заставлял дышать его. Короткими рывками, своими криками и гомоном он пробивался сквозь безразличную толщу собственных мыслей и притупленных чувств. Щелкая зажигалкой, Марсель курил, вдыхая пряный дым широкими ноздрями, пока другой Марсель - портовый, пахнущий рыбьей чешуей и трудовым потом моряков, беззастенчивый, как разукрашенная шлюха, брутальный, как стопка водки в замызганном баре, - шумел под ногами балкона, сложенного из витиеватых железных прутьев, игриво намекающего на барокко. Из номера отеля слышалась музыка, сжимающая тисками горло. Музыка искренняя и отчаянная, и Коти было так больно от осознания, что никогда больше он не прочувствует эту печаль полной грудью, не выпьет ее из бокала до дна. Даже печаль ушла, оставив его ни с чем.
- Nous avions dix ans а peine tous nos jeux йtaient les mкmes. - он слышал мужской голос краем уха, но даже не повернулся в его сторону. Пронзительный звук скрипки заставил его закрыть глаза и долго выдыхать из себя дым. Куда-то туда, в вечерний воздух, пока не наступит асфиксия.
«о еде и прочих бесах.» Марсель

Больше всего на свете я боюсь, что однажды Эш, поняв весь идиотизм нашей ситуации попросту уедет обратно. Любовь любовью, но когда деньги буквально находятся на подсосе и взять их в достаточном количестве, грубо говоря, не откуда, тогда чувства отходят на второй план. Можно сколько угодно утверждать, что с любимым рай и в шалаше, но стоит столкнуться с действительностью и оказывается, что комфорт куда как важнее. Эш, конечно, избалован, но не настолько, чтобы быть совершенно без понятия и закатывать истерики по поводу и без. Бывали моменты, но их я списывал на период адаптации к новым условиями. Но в редкие моменты я все равно чувствовал себя виноватым. Да и что это за любовь, когда в брюхе постоянно урчит?
Мы с ним всегда были из разных миров. И хотя мне не приходилось нуждаться в юности, да и для одиночки я тоже жил неплохо откровенно не бедствовал), то с возвращением в мою жизнь Оушена мне пришлось над многим призадуматься. В частности о том, чтобы найти работу, способную покрыть его запросы и общие потребности. Впрочем, не одно это заставляло меня задумываться над нашей дальнейшей совместной жизнью. В ней все еще было не так гладко, как мне бы того хотелось.
«работа не волк, работа - тюлень любви» Юджин

За  окном идет снег. Это какое-то безумие. Какой снег в конце октября?
За окном идет снег. Снег – это хорошо. Снег все сгладит.
Элис смотрит за окно. Элис думает оказаться мыслями где-то там, но это дохлый номер. Элис злится.
На Марлу Беннет, на себя, на Уильяма.
Еще слишком рано, и Элис не может. У Элис замирают руки – рано. Еще несколько часов, приговор окончательный, обжалованию не подлежит. (Не подлежит?)
Элис поворачивает голову и смотрит прямо перед собой. Темно-бордовая стена, тонкие вертикальные полосы. Вертикаль – совершенна. Невозможно игнорировать вертикальную ось при выражении моральных величин. Элис ничего не пытается выразить, и все же, принимает полосы на обоях за ось.
Еще слишком рано, и Элис поднимает шарф, вытягивая его параллельно орнаменту на стене. А что, если?..
«silent night» Шарлин/Элис

still here

Лучшая игра недели

Жизнь, впрочем, показала ему, что он порядком ошибался, однако была одна сфера, в которой Ранье чувствовал себя более чем уверенно. Музыка. В музыке он понимал вне зависимости от существующих канонов, от тысяч написанных книг, от учителей и подражателей – у него было свое собственное чувство, позволяющее ему разбираться, достойно ли звучит то, что он пишет, и есть ли смысл в том, чтобы продолжить. Он мог делать ошибки в импровизации, мог шлифовать технику, но всегда точно знал – задумка написанного, даже еще только появившаяся в голове, всегда будет правильной и годной. Можно было звать это интуицией, чутьем или самоуверенностью, но это всегда было так.
Джульярдская школа музыки то и дело пыталась доказать обратное.
Лекции по композиции виделись Раулю чем-то вне человеческого понимания, но они были обязательными для посещения, если хотя бы здесь он хотел получить высшее образование. И он ходил, день за днем, неделю за неделей, обычно садился в последних рядах и пытался отключить мозг и просто следовать тем правилам, которые здесь навязывались.
Рауль

До конца пары оставалось двадцать минут, Уилл задумчиво глянул на часы и решил, что время привнести в жизнь студентов ещё немного радости подошло. Мягко прервав дискуссию, он отпустил их на все четыре стороны, а сам остался наедине с кипой аттестационных работ, уныло лежащих на столе. Их нужно было проверить до завтрашнего дня, а Грант совсем погряз в других школьных делах, чтобы у них вспомнить. Даже преподаватели иногда забывают о дедлайнах и делают все в последний момент.
С праведным смирением он погрузился в бумажную работу, как неожиданно его отвлек резко материализовавшийся силуэт у двери. Уилл удивленно посмотрел на Рауля, прикидывая, что он тут мог забыть. Его натянутые вопросы заставляли улыбнуться - Грант преподавал слишком давно, чтобы уметь читать между строк объяснения студентов. А позиция Ранье была, мягко говоря, слабенькой. Но Уильям был в слишком хорошем настроении, чтобы играть в строгого преподавателя.Он насмешливо усмехнулся и слегка приподнял брови, глядя на стоящего у стола француза.

Уильям

Why are we Strangers?

Бартон не любил серьезные разговоры. С самого детства, когда отец говорил, что им нужно серьезно поговорить это означало, что ничего хорошего из этого не выйдет. Кто вообще придумал это глупое выражение: «Нам нужно серьезно поговорить?». О чем? Зачем? Бартон не любил слушать. Он предпочитал, когда слушают его. Внемлют каждому его слову. Словно только он. Может сказать нечто стоящее на всем белом свете. И каждый раз, когда Ева начинала диалог с этих слов. Бартона приводило это в ярость. Хотелось махнуть рукой, закатить глаза и уйти. Словно эта женщина совершенно ничего не понимает. Ее задача родить для него наследника, а не вести глупые разговоры. Она лишь способ успокоить отца. Чтобы тот подумал, что сын наконец встал на правильный путь. Глупая, глупая Ева. Со своими глупыми разговорами. И еще более глупыми идеями. Ведь вначале их брака. Бартону даже казалось, что у них действительно может, что-то получиться. Умная. Красивая. Образованная. Такое впечатление она оставляла о себе. Но потом, как и со всеми. Ему стало с ней скучно. Ох уж эта бесконечная скука.
Алексей/Клинтон

Эта напыщенная самоуверенность с какой мне отвечал Бартон меня обескуражила. Мой рот так и остался приоткрытым, даже не помню, когда точно я сообразила, что выгляжу глупо и захлопнула его, захлопнула лишь затем, чтобы стиснуть свои жемчужные зубы. Именно в такие моменты, когда Клинт был абсолютно уверен в своей правоте, когда переворачивал все вверх дном, я начинала чувствовать внутри себя не сочувствие к этому человеку и не очарование, которое никогда не было в нашей паре взаимным, а злость. Самую настоящую, самую жгучую злость…и совсем немного стыда. Возможно я действительно где-то была слишком неосмотрительной, что меня можно было уличить во флирте или даже связи с другим мужчиной, но Господи, неужели он правда думал, что я бы спала со своим психотерапевтом? Для картинности я разве что не всплеснула руками, как подобает женщине, которую ложно обвиняли. Впрочем, это было неважно, договорим Клинт моментально развернулся ко мне спиной, всем своим видом показывая свое нежелание обсуждать что-то в дальнейшем. Был ли смысл доказывать ему обратное, цепляться за отдельные слова, оправдываться? Думаю, нет.
Ева

Все, что нас не убивает, делает большую ошибку

...Луч солнца пробивался сквозь широкие окна и слепил глаза своим ласковым теплом, усыпляя и без того разморенного мага, что с трудом различал сквозь блики перед взором молодую златокудрую женщину в глубине спальни, что умывалась из ушата с чуть подогретой магией водой. Катран любил свою жену, но с каждым прожитым рядом с ней днем, ему начинало казаться, что знает о ней он куда меньше, чем даже на самой заре их знакомства, когда они еще оба были отчаянно молоды и страстны в своих научных изысканиях. Она скрывала за прелестью черт какую-то глубокую тайну, которую мужчина привык ошибочно причислять к обычным женским чарам, не доступным его пониманию. Хотя, с тех пор как ей предложили должность в разработках шахты орихалковой руды, она стала от него все больше отдаляться, нисколько того и не показывая. А он, между тем, сто лет уже так не отдыхал - просто провалявшись все утро в постели и, при том, ни разу не собираясь ее покидать.
- Ведро воды бы выпил, - лениво произнес колдун, потянувшись в кровати, но позы так и не сменив.
Рэй/Дракон

- Меня учили полынь от ромашки отличать! А ты видно и вовсе проспал лекцию, где про тлетворное влияние зазовок на мужские головы рассказывали. – Возмущение смешалось в голове Рады с радостью от встречи и от того, что не успела болотная падаль околдовать и разума лишить этого горемыку, и будто бы вернулось все на свои места, а весь сор из избы с недомолвками и непониманием, взаимными обидами и недоверием, был выметен прочь за ненадобностью. И пусть это чувство было не долгим, подогреваемым ощущением опасности и магией, заклинаниями, которые невзначай разлетались вокруг, пока настырная тварь не перестала рыпаться и, наконец, затонула в своей трясине, а травница не опомнилась, и чуть было не бросилась следом. – Ну вот, опять! То вурдалака мне загубил, теперь зазовку… а ее зубы и волосы на рынке знаешь как сложно найти?!
Рада рассерженно мотнула косой, перебрасывая ее себе на грудь и начала потихоньку шлепать за магом, проваливаясь в трясину и безнадежно потеряв в ней один сапог, отданный в жертву местной кикиморе, чтоб помодничала перед подружками, если те еще остались.
Медея/Радея

Опасные дороги ведут к приключениям

Казалось, что картинки будто из диафильма стоят передо мной. Мне казалось, что до сих пор хожу по родным с детства улочкам, но таким чужим, успевшие измениться за четыре с лишним лет, что отсутствовала в родной стране. Не все, но многое, конечно, изменилось. Ни что и ни когда не стоит на месте, жизнь, это особый двигатель. Любой, особенно большой и динамичный город, как раз и будет задавать ритм жизни. А я считала Петербург истинной столицей России, как это было при династии Романовых. Казалось с таким трепетом я открывала дверь квартиры, где я была счастлива и где потеряла своего первого родителя. Боялась испортить иллюзию прошлого, своего детства. А потом был погром, истерика и швыряние вещей по квартире. Но не от воспоминаний, боли, а что эти придурки смотрители к приезду все прибрали и это квартира, уже не навевала тех воспоминаний, что должна была. Она стала обычной квартирой, что сдают арендаторы на время. И все же руки затряслись, когда входя в свою спальню, и увидела куклу, что подарил папа, и перед выходом, банально забыла и вспомнила о ней уже в самолете.
Анастасия

Осень не приносит обновления, она не дает обильного урожая, и совсем не покрывает землю пушистым белым снегом. Осенью, чаще всего хочется спать, и никуда не двигаться. Если эта осень не на Манхеттене.
Осень на Манхеттене такая же активная и живая как и остальные времена года, ну если конечно только не считать Рождество. В Рождество люди как сумасшедшие несутся в магазины, за подарками себе, и окружающим, и создают такие толпы, что просто невозможно уследить за всем происходящим. А вот в осенние периоды, можно заметить как не спеша прогуливаются пожилые парочки, люди возвращаются в свои квартиры и ребятня нашедшая в парке гору золотых листьев, с восторгом визжит и кидается ими.
Итану нравилась осень, нравились яркие цветные деревья, нравился запах сухих листьев и прохлада улиц. Единственное, что не нравилось парню, так это то, что по осени у бандитской стороны города, начиналась активизация действий. От этого на работе был полный завал, потому как патрули усиливали чуть ли не втрое.
Итан

Destined to love you

- Маргарет, ну где же ты? - Дамиан заглянул за входные двери дома и обнаружил жену на верхних ступенях лестницы. Конечно же, еще без верхней одежды, но зато крепко прижимающую Майкла к себе. Закатил глаза, пряча улыбку.
- Я мерзну на улице, пока ты обнимаешься с мужиками, у тебя есть совесть? - прислонившись к косяку, любовался идеалистической картинкой, всячески запирая собственное довольство, - отдай Мика Марте, ей уже надоело тянуть к нему руки. Слушая какие-то наставления жены, быстро проговариваемые няне, что была у них от рождения сына, уже не выдержал.
- Маргарет, она справится, мы едем в торговый центр, а не совершаем миссию на Марс, я с тобой с ума сойду. Хотя, о чем это я, уже давно.
Маргарет спускалась и подхватывала брошенную ранее шубу, надевала обувь на тонкой шпильке.
- Женщины, - Дамиан демонстративно закатил глаза, облаченный в то, "что удобно", и помог ей справиться с рукавами.
Дамиан

Часы на прикроватной тумбочке показывали четыре часа утра, когда силуэт Маргарет четко вырисовывался в полоске света, который впускала приоткрытая ею дверь в спальню сына. Он плохо спал этой ночью, капризничал и находил покой только в её руках. Беспокойный в этот день, как и месяц назад, он засыпал под мерное биение материнского сердца и тихий убаюкивающий шепот её голоса, рассказывавший о таинственной магии мигающих огней на елке в гостиной. Они затухали и разгорались вновь, сменяли друг друга то быстро, то медленно, приковав к себе внимание мальчика, вцепившегося пухлой ладонью в рукав халата Маргарет.
Как быстро летело время. Ей казалось, что еще несколько дней назад она впервые прижала к груди новорожденного Майкла. Он появился на свет в 21 час 17 минут в восточно-американском часовом поясе с весом 4 100 граммов и ростом 53 сантиметра. Врачи сказали, что мальчик родился с характером, а Маргарет не в силах сдержать слезы, прижав к себе ослабевшими руками ребенка, лишь добавила, что это у него от отца.
Маргарет

Дианна
посмотреть

Уильям
посмотреть

Кэтрин
посмотреть

Мэттью
посмотреть

Рипли
посмотреть

Алиссия
посмотреть