внешний вид [вместо сапог — туфли на каблуке] + прическа и макияж
•   •   •   •   •   •   •   •   •   •   •   •   •   •   •   •   •   •
Make me   believe again
                                                In   some kind   of faith

Чем обычно занимаются люди в два часа ночи?
Спят. Смотрят сериалы. Напиваются вдрызг. А такие, как я, медитируют над экраном мобильного телефона, на котором крупными буквами высвечивается имя почти не знакомого им мужчины, и курят сигарету за сигаретой под монотонную мелодию тишины. Я уже три долбанных дня отговариваю себя от звонка, но что-то иррациональное, глупое и алогичное говорит мне: набери ему, дура, пока не кончилась вся решимость! «Тот самый сталкер из аэропорта Таллахасси» был славным, и он наверняка не откажется провести с тобой один вечер. Это ведь возможно. В теории. На практике же…
— Эй, привет, Майкл, — пик моей смелости почему-то приходится на позднее время (вообразите только, у него вообще там пять утра, в этой его Филадельфии!), будто я специально ставлю себе палки в колеса и создаю лишние проблемы, выбирая абсолютно неудачный момент. В глубине души я, конечно, надеялась, что он крепко спит и не поднимет трубку, но коварное мироздание подложило мне свинью по своей излюбленной традиции. И я понятия не имею, чего во мне сейчас больше — разочарования или радости. — Это Дилан, которая… которая с ребенком. Из Таллахасси, — можно было бы добавить впечатляющих деталей нашей встречи и смутить Беннингтона пуще прежнего, однако я не слишком настроена на эксперименты. И так нервничаю, как монашка, по дурости своей забредшая к байкерам на тусовку. Отложу увлекательные опыты на дальнюю полку — они мне понадобятся. — Ты извини, что так поздно; наверное, я тебя разбудила, но без этого звонка я бы долбанулась от тиканья часов на кухне, — и это правда. Половину ночи я провожу в обители еды, выкуривая пачку сигарет под шутки сериальных персонажей, а если няня Тера, очаровательная девушка по имени Делайла, поселившаяся в моей гостевой после того, как тупорылый жених выставил ее на улицу, не включит телевизор, то вообще засяду там в тишине, потому что, увы, не умею пользоваться техникой (мобильник — исключение). Только я и ритмичные щелчки стрелок — вот и вся компания до самого рассвета. И она давит. Бесит. С ума сводит.
— …
— Ты странный, — а Майклу нравится. Я, умилившись этому различию, улыбаюсь сама себе и затягиваюсь густым дымом; поразительно, до чего мы с ним не похожи. Поразительно, до чего это неважно. — Нет-нет, все нормально, просто… я тут была в поиске нормального сопровождения на одно мероприятие и подумала… ну… — как бы не показаться ему полной дурой, требующей невозможного от любого, кто проявит к ней симпатию?.. Впрочем… — может, составишь компанию? — я опоздала с первым впечатлением и явно не сделаю хуже, вывалив на него весь шквал моих дурацких задумок. Он видел меня, он знает, что я — отвратительно чокнутая баба, так чего осторожничать и подбирать слова? — Ага, это дико неожиданно, да и знакомы мы с тобой каких-то несколько мгновений, но сейчас рядом со мной совсем нет мужиков, на которых я могу положиться, — давайте перечислим по пальцам. Макс — мой брат, Каспер — милый, забавный, с шилом в заднице, и мы с ним наломаем дров, а я как раз намереваюсь на Голливудском мероприятии особо не светиться; папа — он староват, Тер — он мелковат, остальные вовсе отсутствуют в моей самодостаточной жизни. Я бы посмеялась над своим положением, не будь мне в действительности так грустно.
—…
— А разве эскорт — это не секс за деньги? — фильтрация вашего базара отключена, получайте результаты, расписывайтесь. Я хлопаю себя ладонью по лбу, на ходу сооружая убедительную отмазку к моему не шибко умному вопросу. — Не обращай внимания, я просто по-дебильному шучу. У меня тупой юмор с рождения, — лучше я буду для него неудачницей-юмористкой, чем рядовой идиоткой с претензией на озабоченность. С первым клеймом существовать не так проблематично. — Ну, вся эта херня пройдет в Лос-Анджелесе, 16 декабря, часов в семь вечера. Только ты, я, куча знаменитостей и мой тупой, но такой же знаменитый брат. Поверь, по сравнению с ним, ты — самый адекватный адекват из всех возможных, — хотя я сомневаюсь в том, что мать-природа успела породить говнюка, способного переплюнуть его рекорд по содержанию абсурда в крови. Макса заменить… нельзя.
— …
— Всегда думала, что только с ним. Ладно, учту, — отвечаю как-то отстраненно, продолжая размышлять над одной из фраз Майкла, зацепившей меня сильнее прочих. Жена… закажет ему кучу автографов?.. Стоп, нет, такого не может быть. Я бы заметила на пальце кольцо, обязательно, я же не слепая! Или нет? Тогда все это бессмысленно, а я должна немедленно нажать на красную кнопку мобильника и пойти докопаться до свободного мужика. Пиздец я, конечно. Моя отбитость уму непостижима. — Блин, это круто! Ура! — довольно правдоподобно имитирую воодушевление, коря себя за невнимательность. Совесть зудит и ноет, но я не спешу распрощаться с Майклом и оставить того в растерянности из-за резкой смены характера беседы. — Ну, мой брат — не актер, он, как и мой отец, рок-звезда и мечта всех девочек в возрасте от пятнадцати до сорока лет... У него раньше была группа, он ее проебал и создал новую. Вот пытается возвратиться на звездный пьедестал, — тараторю без остановки, нервно вбивая окурок в поверхность пепельницы. — Ох, Майкл, поверь, — продолжаю на выдохе, — ты вряд ли сделаешь что-то такое, отчего я останусь в шоке. Хотя... я успела убедиться в том, что люди удивляют тогда, когда ты от них этого не ждешь, — целуют незнакомок через десять минут после знакомства, оказываются безнадежно и полностью женатыми, не отказываются от ночного диалога, находясь где-то под боком у своей супруги. И это лишь неполный список на одного человека; мой и того окажется длиннее и поразительнее.
— …
— Доброй ночи, Майкл, — вот чем обычно не стоит заниматься за три часа до рассвета — желать крепких снов тому, кто тебе даже другом не может быть.
Что же я делаю, черт возьми? Что же я делаю…

— Скажи мне, Макс, — мой взгляд скользит по собственному отражению в зеркале в немом возмущении. То есть, это здорово, что макияж, пуш-ап и правильная прическа превращают дурнушку в супермодель, но еб твою мать… — Почему твой стилист сделал из меня дорогую шлюху? — шиплю в трубку, оттягивая подол так, чтобы он смотрелся прилично; к сожалению, его длина позволяет закрыть исключительно верхнюю часть бедра, на большее рассчитывать мне не приходится.
— Потому что в Голливуде ты либо выглядишь, как дорогая шлюха, либо на тебя нет спроса, — абсолютно безразлично заявляет братец, перекрикивая шум автомагистрали.
— А поскромнее никак? Я не ханжа, но это ебаный пиздец. Серьезно, Макс, я же не собираюсь сниматься в порно.
— Я тебе бесплатно подогнал лучшего своего стилиста, а ты выебываешься?
— Я не выебываюсь.
— Ты выебываешься. Тебе нужно всего лишь показать моего другу, что ты можешь выглядеть, как баба из высшего общества. А потом — гуляй, пляши, пой дуэтом с Райаном Теддером и посылай сэлфи его жене, чтобы тебя наутро нашли в канаве с повышенным уровнем мышьяка в крови.
— Намекаешь на то, что я страшная?
— Намекаю на то, что для Голливуда в тебе недостаточно лоска. И что Райан — счастливый отец целого одного ребенка, и ты должна держаться от него подальше.
— Не беспокойся, — фыркаю я, — у меня есть свой собственный мужик, и он очень даже сексуальный, — а еще женатый! Охуенно я нахожу спутников на светские вечера, да?
— Он похож на меня?
— Нет.
— Тогда он не сексуальный.
— Иди ты в жопу, Макс. Даже моя насадка для душа мне нравится больше, чем твоя наглая физиономия. И он правда симпатичный. Пилот, знаешь ли. Блондин. С глазами цвета…
— Фу, ну и гадость, — бурчит Макс, — заткнись, а то меня стошнит.
— Ничего ты не понимаешь, дебил, — ничегошеньки! И вряд ли когда-нибудь поймешь.

•   •   •   •   •   •   •   •   •
help me to see again
before it's too late

Премьера — afterparty — все по домам. Схема, по которой живут все богатые и знаменитые, может в ближайшем будущем стать обычным для меня делом, но сейчас, стоя чуть поодаль от входа на шикарную тусовку, с трясущимися от тонких каблуков лодыжками и такими же трясущимися от нервов руками, в одной из которых тлеет «Parlament», я мечтаю о побеге. И не потому, что я выгляжу чересчур просто или боюсь не миновать фейсконтроль, о нет, стилист Макса добавил в мой скромный образ недостающие элементы шикарности: вылил кучу лака на волосы, размалевал мою рожу, увеличил сиськи, выбрав черный лифчик с пуш-апом, подобрал платье по фигуре и даже научил держать равновесие на этих дурацких шпильках, и все же… кого я этим одурачу? Во мне нет ни капли женственности; именитые актрисы и певицы никогда не примут меня за свою, как бы я ни лезла вон из кожи и не пыжилась, капризно надувая губы и высокомерно поднимая подбородок. Я незатейлива, как деревянный пень, и вряд ли мои манеры впишутся в окружающую обстановку, не вызвав у собеседников когнитивного диссонанса. Но Макс прав: я сама впряглась в эту телегу, сама решила податься в искусство для впечатляющего заработка и не имею права жаловаться или его подставлять. Что там у нас по плану? Встретить Майкла, перекинуться парой слов с другом брата, который согласился дать мне шанс, и… найти себе мужика? А что, идея неплохая! Раз Беннингтон женат и влюблен в эту свою Тэсс, то к черту надежды и мечты; я не заменю ту, что нарушает его ритм сердца, и уж точно я не переквалифицируюсь из безобидной симпатии в любовницу, чтобы в дальнейшем разрушить счастливую семью. Я совершила ошибку. Это было глупо. Я зря его пригласила.
— Воу-воу, кто это тут у нас? — из тени выплывает Макс с ребятами из своей группы; в зубах у него — сигарета, облачен он в костюм от Hugo Boss и пахнет дорогим парфюмом, от которого меня, если честно, тянет блевать. На лице — традиционная гаденькая ухмылка, в ладони зажат последний айфон. Значит, на эту поебень тратятся те, у кого хватает бабла? — Какой… презентабельный вид, — это же слишком сложно — сделать заслуженный комплимент родной сестре и тем самым поставить под сомнение свою охуенность. Ну окей, и на том спасибо. Буду презентабельной, а не сногсшибательной — мне этого хватит.
— Ты тоже сегодня не урод, — парирую, выдыхая струю дыма в воздух и выкидываю окурок в помойку. — Как премьера? — на нее Макс настоятельно посоветовал мне не ходить; мол, там скучно, да и фильм в восьми случаях из десяти оказывается редкостным дерьмищем, так что я ничего не потеряю, сократив свои траты на такси. Ехать до отеля и впрямь далеко, и я лучше воздержусь от никчемных трат; благо, номер был оплачен с карты дорогого братца. И мне за это не стыдно.
[float=left][/float]— Хуйня, но «Оскар» за спецэффекты отхватит, — тяжко вздыхает наш ценитель прекрасного и потирает переносицу указательным пальцем. — И где ж твой пилот-блондин? — я кидаю на Макса грозный взгляд и ничего не отвечаю, хотя и очень хочу послать этого кретина в задницу. А еще я мечтаю о том, чтобы он исчез с горизонта и прекратил меня пасти по просьбе отца, который наслушался разных выдуманных нашими соседями историй и со скорбью навесил на меня клеймо тупоголовой профурсетки, раздвигающей ноги перед первым встречным. Очевидно, он теперь уверен, что я себя не контролирую, особенно его слепая вера в этом укрепилась, когда я вернулась домой с ребенком на руках, но… я не такая, слышите? И сама фраза «найду себе мужика» не означает, что я сегодняшней ночью засну в обнимку с каким-нибудь привлекательным актеришкой. Я просто… я не хочу быть одна больше. Я хочу двинуться дальше и хотя бы попытаться встретить мужчину из своих снов. Что в этом плохого? Что ужасного в желании любить и быть любимой? Ничего ведь. Поэтому пусть Макс валит к черту, а отец не вмешивается в мою мифическую личную жизнь, которой не существует последние три года.
— Вот он, — киваю в сторону мимо проходящего силуэта и срываюсь с места, чуть не навернувшись по дороге; хватаю ничего не подозревающего Майкла за предплечье и улыбаюсь ему своей самой искренней улыбкой. — Привет. Какой ты красивый, — и в форме пилота, впрочем, он был ничего, но ведь всегда приятно поглядеть на привлекательных парней при полном параде. И, в отличие от меня, ему идет таким быть. — Погнали отсюда, а то тебе придется знакомиться с моим братом, — представить ему Макса, чтобы тот рассказывал Майклу пошлые байки и позорил меня почем зря? Ну нет. К тому же, наша внезапная спешка поможет мне не раздумывать над тем, как уместнее поприветствовать Беннингтона — объятиями, поцелуем в щеку или… ничем. Нам не до таких мелочей. Мы же торопимся!
— Дженнифе-е-ер! Ну куда ж ты уходишь? — кричит Макс мне в спину, заливаясь диким хохотом, какая ж скотина. Нет, все-таки это было ошибкой. И Майкл теперь знает, что меня зовут Дженнифер, блин!

Отредактировано Dylan Cooper (2016-12-12 20:48:04)

■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■ ■
to say that we’re in love is dangerous

В Голливудских фильмах всегда так: дамы — красивы, мужчины — Аполлоны, сошедшие с глянцевых страниц, дети — не святые, конечно, но очаровательны без нареканий и ни у кого не вызывают неприязни. И много хорошего случается там, в вымышленном мире; даже смерть, предательство и прочие скорби подаются под таким соусом, что начинаешь их желать, а не избегать всеми правдами и неправдами. Но в реальности… любовь — шаблонна, не выходит за рамки привычных нам клише; мечты — бред сивой кобылы, сказочки для наивных детишек; секс — грязное, мерзкое дело, которым занимаются от повышенного содержания похоти в крови; случайности — ничего не значат и попадаются нам на пути исключительно бесцельно, чтобы жизнь тупо медом не казалась. Я с юных лет наблюдаю за тем, как навязанные шикарные образы, попадая в атмосферу действительности, растворяются в угловатой неидеальности нашей Вселенной и приобретают оттенок обыденности. Это, впрочем, абсолютно естественно: лучшим чувствам самое место на страницах книг или на экране, но не среди смертных, знающих об искусстве только то, что оно развивает душу в каком-то необъяснимом, неуловимом и определенно экзистенциональном смысле. Пусть остаются там, где их ничем не изгадишь. Хотя иногда я с прискорбием признаю, что нашей реальности не хватает этого поэтического шика, который ей придают писатели, музыканты, актеры, скульпторы или художники. Спасают планету, красавцы. А толку?..
— Я не соврала, — итог един для каждого: кто-то что-то слышит в ненужное время в ненужном месте, и ты попадаешь в беспросветную задницу, скептически отмечая, что мироздание не обделено чувством юмора. Разумеется, я не хотела резко переквалифицироваться из парня в юбке в сладенькую девочку, наматывающую прядь каштановых волос на палец с ясно отражающейся в глазах остановкой в интеллектуальном развитии. Я была уверена, что Майкл глуховат, а у Макса не такой уж и громкий голос, что я ловко улепетываю от угрозы на своих двоих, а вокруг стоит немыслимый шум… я была уверена, черт возьми, что не опозорюсь на первых минутах нашего совместного времяпрепровождения, но жизнь — это, сука, не Голливудский фильм! И тут не бывает так, как ты хочешь! — Меня зовут Дженнифер Дилан Оакхарт. ДжейДи — мои инициалы. Умоляю, — сбавляю темп походки и, копируя поведение Беннингтона, тоже заглядываю ему в глаза — говорят, нормальные люди налаживают доверие подобным образом, если нет возможности нажраться в хламину под попсовую песенку, — никогда-никогда не называй меня Дженнифер, Джен или Дженни, и тогда мы станем лучшими друзьями навек, — по крайней мере, совет по выбору гипотетического мужика я у Майкла попрошу; будет давать им оценку от одного до десяти, и к концу вечера мы из сотни красавцев выберем единственного, с кем без стыда можно пить текилу на ступеньках перед сорокаэтажным зданием, в нижней части которого тусуются знаменитости после очередной премьеры. Лишь бы мою задумку не похерил Макс каким-нибудь своим экстраординарным поступком. Этот мистический пидорюга горазд на пассажи такого стиля. Он же Оакхарт, а еще — полный дебил, поэтому, увидев дождь из живых лососей, удивляйтесь не самому наличию дождя, о нет, лучше задайтесь вопросом: как он вообще устроил сий идиотизм? И на кой хуй? Мне кажется, даже сам Максимушка вам не сможет дать внятного объяснения, не скатившись в смеховую истерику.
— Пилот-блондин, да еще и Майкл! Ну надо же, — и она, очевидно, у него не прекращается с того момента, как он сказал свое первое слово. А иначе чем объяснить его фирменную ухмылочку, без которой его уже невозможно представить? Наверное, ему нравится нещадно палить собственную сестру перед ее потенциальными ухажерами и сливать им всю информацию о том, как я их называю и какие их достоинства подметила. Стыдливо перевожу взгляд себе под ноги, мысленно умоляя Оакхарта заткнуться прямовотщас и ни мгновением позже, чтобы Майкл не узнал других любопытных подробностей. Макс меня пощадил, ведь он мог его назвать сексуальным пилотом-блондином с глазами какого-то волшебного цвета, да еще и моим, а это был бы полный провал! — Макс, — улыбается он, крепко пожимая руку моему спутнику. Удивительно, что он не добавил это свое «Оакхарт Младший» в конец для пафоса; обычно ему доставляет удовольствие смутная их с отцом схожесть, хотя я до сих пор не вкуриваю, зачем давать ребенку свое же имя. — Попозже. Я сказал ребятам не расходиться и не налегать на крепкие напитки, но Сеймур уже в слюни, так что этого безответственного козла ждет контрастный душ. Посмотрим, будет ли он способен играть на ударных, — Макс легко пожимает плечами и поправляет бабочку; мы смешиваемся с потоком красивых и богатых, как-то легко (с подачи моего брата) минуем тщательно охраняемый вход и, кажется, попадаем в один из кадров папарацци. Оказавшись внутри, чуть поворачиваю голову назад и вижу Майкла, рассказывающего по телефону байки жене об отложенном рейсе, и нашего верного рокера, приветствующего каждую третью не известную мне рожу то поцелуями в щеку, то рукопожатием, то легким кивком головы. Моего брата можно называть придурком или наркоманом, но отрицать очевидное не получится: здесь, в долине грез, он выглядит более органично, чем в реальной жизни. — Так это ж я! Ты о моей старой группе речь ведешь. Знаешь че? — он залихватски закидывает свою лапу на плечо Беннингтону в дружеской и несколько фамильярной манере; свободной ладонью упирается в сгиб моей талии, выталкивая меня из объятий Майкла, но, естественно, без цели пресечь нашу тактильную близость или спасти нового друга от огромной ошибки. — Погнали к бару, выпьем. Автограф дам, растолкую тебе че почем, а Дибилан… — меня аж передергивает. Сука, я тебе еще Дженнифер не простила, а ты снова мудачишь! Ну что ты за человек такой? — Дибилан несет свою жопу к мужику с красной розой в кармашке. Вон туда, — кивает в сторону — кого бы вы думали? — мужика с красной розой в кармане, бинго! — Называй его Такседо Маск, радость моя, — и они оба сливаются под Лану Дель Рей, оказавшуюся на сцене как-то резко и крайне внезапно. Что я там собиралась сделать? Не подпустить Макса к Майклу, получить работу и замутить со знаменитым парнем? Окей, первый пункт просран, поэтому попробуем разобраться с последними. Это я пока могу.

Макса-то останавливать нет резона; если машина запущена — проедет столько, сколько позволят силы. И свое знакомство с пилотом-блондином он продолжил рядом с барной стойкой, с ходу заказывая два стакана бакарди Оакхарт и оставляя на салфетке с цветочным узором свою подпись. Ему и правда было интересно узнать, откуда этот странный субъект взялся, и что он в ближайшие три часа жаждет получить от компании его потрясающей, замечательной, невероятной (ха-ха-ха, ор выше гор), но беспросветно тупой сестры. Нет, серьезно, нахуй она ему сдалась, когда напротив поправляет кудри сама Рианна? Дилан посредственно готовит и непосредственно курит, пьет и матерится; машины разбивает, как богиня рукожопости; сиськами не обзавелась и на красотку тянет с натяжкой примерно дважды за лет десять, когда еблище разрисует этими своими «smoky eyes». Мелкая, шумная, ребенка родила от его лучшего друга. Че ты тут ловишь, пилот-блондин? Или ты просто в душе не ведал, в какое дерьмо вляпался? То есть, любовь зла, полюбишь и ДжейДи, но дело Макса, как честного товарища, — предупредить собутыльника о подводных камнях.
— За… блять, так и хочется сказать «за мир во всем мире», но мы же оба знаем, что это хуйня полная. Тогда за… Трампа, славного президента нашего, пусть не развалит страну к ебеням собачьим, — тост он выдает скороговоркой и поспешно заливает в себя ром, закрепляя актуальность произнесенного. Ну не за женщин же им пить? Это попахивает банальщиной. — Так, Майкл, — говорит, отставляя стакан в сторону и морщась от терпкого вкуса алкоголя, — ты вроде норм чел. А я норм бро, и моя прямая обязанность — блюсти родную кровь, пока она шароебится вокруг горячих знаменитостей вроде меня, но раз у нее есть спутник, то я не буду играть в Хоукая и следить за каждым ее шагом. Сечешь, какую ответственность я перекладываю на твои плечи? — и что я даже не скрываю того, как хреново с тобой поступаю? Не, ну а чо, назвался груздем — не тупи, ради всего Святого, и будь же ты груздем, как порядочный чувак, а не подосиновиком. — Я немножко козел, а еще слегка занят. Смотри, чтоб она не попала в переделку. Дженнифер не называй — это только у меня есть такая фора — и на руки не поднимай, а то… все будет очень плохо. И самое главное… — Макс пододвигается чуть ближе к Майклу, хлопает его широкой ладонью по плечу и доверительно заглядывает ему в глаза, — я тебя прошу, не трахни ее случайно. Тебе это не нужно, поверь; оно того не стоит. А мне не нужен второй племянник, — жестом просит повторить бармена им по стаканчику и снова залпом выпивает содержимое. Все видели, да? Вот как поступают настоящие родственники! По крайней мере, Макс свои благие намерения не посчитал ведущими в Ад и остался дико доволен собой. Он же молодец. Он же всех спас. Мистический пидорюга.

————
but boy
i’m so glad we’re acquainted

Такседо Маск, роза и разговоры о моем будущем. Ощущение, будто я из девятого класса перешла в десятый; перечисленные атрибуты были актуальны для меня в то время. Правда, тут разница налицо: наш директор, мистер Харрисон, утверждал, что мне нихуя не светит, а друг Макса сказал, что я — неограненный алмаз и должна прославиться. Он вообще адекватный?
— О чем болтаете? — выплываю из-за хрупкой фигурки Майли Сайрус и, приобняв Майкла за плечи, кидаю вопросительный взгляд на Макса. Что ты ему успел рассказать, а? Что я пыталась взорвать кошку, когда мне было десять? Что лежала с алкогольным отравлением в больнице, когда мне было четырнадцать? О, не сдерживайся, поведай ему историю о прежней Дилан. Испугай его. Ты же так этого хочешь.
[float=left][/float]— Ни о чем. Пей свой ром, не отвлекайся. А я… я по делам, — Макс пускается с высокого стула вниз, я забираюсь на его место и закидываю одну ногу на другую. — Майкл, я тебя предупредил, — и, отсалютовав указательным и средним пальцем от виска, Оакхарт ныряет в толпу. Что с него взять? Рокер же.
— Предупредил? — поднимаю одну бровь — этот навык у меня развит потрясающе! — и делаю несколько глотков нашего фамильного напитка. Разглядываю темную жидкость в стакане Майкла, подмечая, что сегодня, к счастью, он имел честь ознакомиться с последним Оакхартом из нашего рода. — Ой-ой, а знаешь, что забавно? — в детской наивности и спонтанном энтузиазме хватаю его за колено, без какой-либо подоплеки, и расплываюсь в самой искренней и лучезарной улыбке за весь день. — Ты пьешь бакарди Оакхарт. Представь, Майкл: я теку по твоим венам, — грею кожу, одурманиваю, пьяню, выбиваю из панциря и подталкиваю к безумствам; порчу рациональность. Понимаешь, Майкл? Я — ром, а ром — это я, и мы с ним — твои проводники в совершенно другой мир. Доверься нам, и мы затянем тебя в такой непростительный грех, что ты будешь просить еще. Доверься нам. Мы знаем, что делаем. А ты знаешь?

Отредактировано Dylan Cooper (2017-01-06 02:18:44)